Паника-upgrade. Брат Бога - Александр Мазин

Облегченно вздохнув, лейтенант уронил голову и потерял сознание.

Но обморок его длился меньше минуты: Веерховен был крепким парнем. Этой минуты хватило на то, чтобы его подняли, усадили в кресло и влили в горло четверть пинты виски.

Глаза Веерховена открылись и приняли осмысленное выражение.

– Что стряслось, сэр? – спросил оператор.

Веерховен не ответил. Он огляделся, сообразил, где находится. Потом обнаружил, что сам он – голый и покрыт «гусиной кожей», хотя в Центре было тепло, а внутри у Рихарда постепенно всасывался спирт высшей очистки. То ли от действия хроматографически чистого этанола, то ли сама собой память Веерховена прояснилась. И его снова затрясло.

– Что случилось, сэр? Говорите! – Охранник-капрал, не на шутку обеспокоенный, наклонился к лейтенанту.

Веерховен посмотрел на широкое черное лицо с выпяченными губами и толстым сплющенным носом, больше похожее на морду гориллы, чем на лицо человека, – и ему полегчало. Отталкивающая ряшка капрала прямо над ним вытеснила, вернее, задвинула поглубже белое прекрасное лицо ночной гостьи.

Так ничего и не ответив, Веерховен развернул кресло и включил большой монитор.

В спальне его не было телекамер. Но в остальных комнатах они были, и, быстро «пройдясь» по дому, Рихард не обнаружил своей кошмарной красавицы. Зато обнаружил вывороченную дверь.

В спальне горел свет, и угол зрения, определенный установкой объектива, позволял видеть примерно треть комнаты. На этой трети существа не было. Но это еще ни о чем не говорило. Оно могло находиться за дверью, снаружи за окном, да мало ли укромных мест…

Веерховен нервно облизнул губы. Тотчас оператор, которого звали Джим, сунул ему в руки стакан. Рихард проглотил его содержимое, и новая порция тепла разошлась от желудка по его все еще дрожащему телу.

Веерховен быстро переключился на внешние телекамеры.

Вокруг дома, вроде бы, никого не было.

Он снова «осмотрел» домик изнутри. Но что толку, если свою спальню полностью он видеть не мог?

Оператор и охранник с большим интересом глядели на вывороченную дверь. Но вопросов больше не задавали.

– Дай мне халат! – приказал Веерховен оператору и посмотрел на часы. До рассвета оставалось не так уж много.

– Сэр, я могу подняться, – несмело предложил капрал. – Взглянуть…

– Нет! – отрезал Веерховен.

– Я мог бы принести вам вашу одежду, сэр! – настаивал охранник, которому было любопытно узнать, что же там произошло. И что за гиппопотам прошел через дверь спальни лейтенанта.

Рихард оглядел чернокожего с ног до головы. Разрешить? В конце концов, это солдат и он вооружен!

Но что-то, откуда-то из подсознания Рихарда, вопило:

«Нет! »

Секунды три он изучал капрала, пока не вспомнил…

«ОСТАНОВИСЬ! »

– Нет! – повторил он хрипло. – Люк не открывать!

Даже вызывать караульную команду вряд ли стоило.

Веерховен не был уверен, что ему удастся передать солдатам степень опасности. Он представил себе их, заходящих в домик, расслабленных, балагурящих по поводу «ночных кошмаров» белого офицера… и «ОСТАНОВИСЬ! »

«Нет! » – визжало подсознание Рихарда, и ужас, который лейтенант пережил совсем недавно, не позволял ему отнестись пренебрежительно к этому воплю.

– Расскажите нам, сэр, – вкрадчиво проговорил Джим. – Может быть, мы сумеем…

– В свое время узнаешь! – отрезал лейтенант.

Понемногу к нему возвращалась обычная уверенность. И его перестала бить дрожь.

– Занимайся своим делом! – приказал он жестко.

И оператор вернулся на место. Капрал-охранник по собственной инициативе сделал то же самое.

Веерховен взял аптечку и обработал порезы на ступнях. Подумал немного, достал из ящика флакон и проглотил капсулу. На этот раз – зеленую. И почти не шевелясь просидел еще полчаса.

Рассвело.

Теперь, говорило подсознание Рихарда, опасность стала меньше. Теперь он мог бы послать наверх капрала. Или дождаться, пока придет М'Танна сменить Джима. Но собственный кодекс чести не позволил лейтенанту «подставить» других, пусть даже и тех, кого он считал низшей частью человечества. Да он и с собакой бы так не поступил!

Поднявшись, Веерховен размял мышцы, встряхнулся и с удовольствием обнаружил, как точно повинуются ему тело и органы чувств.

– Дай мне свой автомат! – приказал он охраннику.

Он, Рихард Веерховен, военный-профессионал, сумеет за себя постоять!

Испытывая уже не страх, а воинственное возбуждение, лейтенант открыл люк…

Наверху никого не было.

Глава четвертая

Ночные феи

Пальцы Таррарафе крючьями вонзились в левое плечо Тенгиза.

– Не двигайтесь! – прошипел масаи.

Тенгиз застыл, вглядываясь в темноту. Оранжевые огни прыгали между деревьями: солдаты приближались. Напрягая слух, Тенгиз уже мог уловить их голоса.

– Слева… – чуть слышно прошептал Таррарафе.

Тенгиз повернул голову и увидел… девушку!

Ее светлая, очень хорошо различимая в темноте фигура двигалась между деревьями всего в пятнадцати-двадцати шагах от трех друзей. Бледная, словно окутанная лунным сиянием, она казалась скорее призраком, чем реальным существом. Стройная, нагая, бесплотная, девушка «плыла» над травой навстречу преследователям. Вдруг движение ее замедлилось… и снова чистый неземной звук наполнил лес.

Ее голос!

Тенгиз дернулся и нечаянно задел рану Таррарафе.

Негр не издал ни звука, даже не вздрогнул.

Девушка-призрак снова «поплыла» вперед. Тенгиз почему-то вспомнил самку гепарда, подкрадывающуюся к добыче.

Солдаты приближались. Непохоже было, что странный звук насторожил их. Теперь Тенгиз слышал их гортанные голоса совершенно отчетливо. Еще пара минут – и их фонари высветят Тенгиза и остальных.

Но пальцы Таррарафе по-прежнему сжимали плечо молодого человека, и он не помышлял о бегстве.

«Лунная» девушка побежала. То был странный бег. Она словно не от земли отталкивалась, а от стеблей травы.

Четверть минуты – и «призрачная» девушка оказалась между друзьями и их преследователями. Лучи фонарей сделались ярче и скрестились на ней, превратив ее фигуру в черный силуэт между такими же черными стволами деревьев.

Тенгиз увидел, как она подняла руку, вероятно, заслоняя глаза.

Еще он услышал изумленные возгласы солдат… и низкое вибрирующее пение. Совсем не похожее на прежний прозрачный звук.