Путь императора - Александр Мазин

– Честно?

– Слово! – Нифру приложила руку к сердцу.

– И как?

– Так себе! – Женщина засмеялась. – Толстый, и нос как клубень батата. Это фетский бог, – пояснила она. – Император Фетиса. Севернее гор Яго никто не верит в его божественность. А вот божественность Яго признают даже дикие варвары кансу. Они даже делают его личины!

Нифру снова засмеялась.

– Почему ты смеешься? – удивился Фаргал.

– В Фетисе любой мальчишка знает: у Яго нет лица.

– Как это?

– У него вообще нет тела и облика. Яго – во всем.

Фаргал мигнул. Это было слишком сложно для его ума. Нифру сжалилась.

– Когда-то, – сказала она, – у Ашшура был сын. Ашшур подарил ему наш мир, очистив его от старых богов. И сын его правил Четырьмя Империями тысячу тысяч лет. Так говорят. И было у сына Ашшура две жены-богини, Всадница Ирзаи и Прекрасная Таймат. И обе любили мужа, как умеют любить только богини. И любовь их оказалась так велика, что сын Ашшура был разорван ею пополам. Хоть тоже был богом. – Нифру лукаво улыбнулась. – А поскольку он был богом, – продолжала рассказчица, – то каждая половинка тоже стала богом. Одну из них нарекли Яго, а другую – Аш.

Нифру поглядывала на Фаргала, слушавшего ее с приоткрытым ртом и блестящими глазами, и вспоминала, как ей самой, пятилетней девочке, рассказывали сказку о разорванном боге. О том, что это сказка, Нифру узнала, когда уронила первую кровь. А спустя три года маг Хестис открыл ее истину: детская сказка о Таймат, Ирзаи и разорванном сыне Аша – правда. Но такая правда, которую верно не постичь человеческому уму. Даже уму мага.

* * *

– Ха!

Деревянный меч Фаргала стукнул о бамбуковый щиток на ноге Большого, слишком высоко поднявшего щит.

– Я достал тебя, достал! – радостно завопил мальчик.

И тут же, охнув, согнулся пополам. Меч наставника ткнул его в живот, оставив вмятину на коже куртки.

– Нечестно! – отдышавшись, возмутился Фаргал. – Я тебя ранил!

– Но не убил, – невозмутимо парировал бывший солдат. – Всего-то какая-то дырка в ноге. А ты уже труп.

– Ах так!

Фаргал взмахнул мечом, но Большой ловко подставил щит и ногой пихнул мальчика в колено. Тот растянулся на траве, и деревянный клинок наставника коснулся его шеи.

– Еще один труп, – констатировал Большой. – Четвертый сегодня, да?

– Пятый, – мрачно поправил Фаргал и отпихнул меч Большого.

– Вот это будет воин, – сказал Мимошка Бубенцу. – Не то что ты!

– Если бы дядька возился со мной столько, сколько с ним…– пробормотал Бубенец. Но, вспомнив, что Фаргал его друг, а завидовать стыдно, добавил: – Дед же говорит, что он – дар Ашшура? Если б меня сделал бог, я бы тоже…

– Я думаю, его делали так же, как и тебя! – Мимошка засмеялся. – Просто ты, братишка, немного трусоват.

– А ты дурак! – обиделся Бубенец.

– Прекрати, Пушинка, – сказал Тарто четырехлетней внучке, пытавшейся вскарабкаться по его спине.

– А ты дай мне барабан! – потребовала Пушинка. – А то буду залазить, пока не дашь!

– А по попке? – спросила Нифру.

– А вот и нет!

Девчушка отпрыгнула назад, уперла кулачки в бока и показала Нифру язык.

– Ага, кто бабушку дразнит? – подошедший сзади Кадол подхватил Пушинку под мышку, шлепнул и опустил на землю.

Девочка фыркнула, одернула тунику и с интонацией Мили заявила:

– А тебя не спрашивают!

– Кыш! – сказал Кадол. – Вон мать идет!

– Где? – испуганно спросила Пушинка. И, не обнаружив Мили, радостно запищала: – Соврал, соврал!

– Как сходили? – спросил Тарто сына.

– Не сошлись. Корабельщик просит три золотых за каждый день.

– Ну и ладно, поедем по суше, не расстраивайся, – сказал старшина.

Кадол сел рядом с матерью (Нифру ласково потрепала его по затылку), вынул кошель и передал его Тарто.

– Что слышно с юга? – спросила Нифру.

– Да ничего. Войны нет. Купцы торгуют, пираты их грабят, а сокты грабят пиратов. Вот и все новости. Да, еще жрецы Таймат объявили третий день месяца Обновления большим праздником богини. Работать запрещается, воевать – тоже. Мир и любовь, одним словом. Император должен издать соответствующий указ.

– Ну, месяц Обновления еще не скоро, – заметил Тарто. – К тому времени мы будем далеко.

– В Верталн? – равнодушно спросил Кадол.

– В Верталн. Пора показать Фаргалу столицу.

* * *

Верталн, первый город империи Эгерин, не так уж велик в сравнении, скажем, с Великондаром [1 - Великондар – столица Карнагрии. ] или Кандиуром [2 - Кандиур – столица Самери. ]. И сравнительно молод – какие-нибудь полторы тысячи лет. Расположенный на северном берегу реки с тем же названием, Верталн в последние столетия так густо оброс предместьями, что подножие его стены можно было увидеть только со стороны реки, а городки и селения лепились друг к другу так плотно, что не оставалось места для полей: одни огороды и маленькие садики. Зато десятки оросительных каналов избороздили землю, сотни дорог и дорожек паучьей сетью разбежались во все стороны от столицы. Впрочем, главных дорог – только четыре. Две уходили на север, третья пролегла в сторону моря, по левому берегу реки, четвертая – на запад. Милях в десяти от нее ответвлялся южный тракт, ведший к мосту через Верталн и дальше, к большому приморскому городу Буэгри. Западная же ветвь прорезала густые кедровые леса предгорий и заканчивалась на печально знаменитых серебряных рудниках.

Фургоны цирковых (теперь их стало три), переправившись через Верталн по каменному мосту (самому большому в Эгерине), свернули на восток и покатились к столице вдоль левого берега реки. По правую руку – возделанные земли, по левую – пологий речной берег. Рыбачьи хижины на черных от ила сваях; бесконечные сети, развешанные на столбах; ребятишки, плещущиеся на мелководье. Неистребимый запах рыбы – справа и аромат цветущих садов – слева. А сзади и спереди – пыльная дорога, и по ней, нескончаемым потоком, – телеги, повозки, всадники; стада коров и отары овец, которых гонят на убой, чтобы накормить эгеринскую столицу.