Путь императора - Александр Мазин

10

За два последних года труппа Тарто проехала около восьми тысяч миль. Три месяца назад они снова побывали в Верталне, где задержались на целых три недели – меняли колеса фургонов. Затем, знакомой дорогой, цирковые двинулись на юг, к Буэгри, а утром восемнадцатого дня месяца Золотой Луны с вершины холма Фаргал снова увидел море.

Разрисованные фургоны подкатили к северным воротам Буэгри незадолго до захода солнца. Вовремя успели, еще час – и пришлось бы ночевать за городской стеной. В Буэгри им не пришлось останавливаться в гостинице. Давний друг старшины, хозяин одной из строительных верфей, предоставил им кров.

На следующий день Тарто решил дать труппе отдых. Представлений не будет, тренировок – тоже. Позволил всем спать чуть ли не до второй утренней стражи, выдал молодым: Бубенцу и Фаргалу – по три серебряные монеты. Большие деньги, осла купить можно.

После завтрака Фаргал, Бубенец и Мимошка… нет, теперь уже солидно, по-взрослому – Мимош – отправились гулять по городу. Сначала – в порт, полюбоваться на корабли.

Фаргал уже бывал в Буэгри, пять лет назад. Все, что осталось в его памяти, – это зеленый дворец Владыки и огромные, на каждый запросто поместятся две дюжины цирковых фургонов, корабли.

За пять лет город не изменился. Но изменился сам Фаргал. Когда-то Буэгри поразил мальчика множеством народа. Теперь, после шумной столицы, Фаргалу не показалось, что здесь так уж много людей. Дворец Владыки был по-прежнему красив, только юноша помнил его зеленым, как молодая трава, а дворец оказался темно-изумрудным с серебряными узорами на колоннах и цветными окнами из настоящего стекла. За чугунной, выкрашенной под серебро решеткой – огромный парк. В прудах – черные лебеди и белые изящные домики посреди воды. И лотосы. Стражники у ворот – на полголовы выше Фаргала. А ведь тот уже так вытянулся, что почти догнал Большого. И доспехи на них – золоченые. Словом, есть на что полюбоваться, даже после Вертална.

Мимош с Бубенцом переглянулись. Младший брат показал на заглядевшегося Фаргала и хихикнул.

– Пойдем, – сказал Мимош, потянув за руку. – Еще насмотришься.

Он спешил в порт, чтобы узнать свежие новости.

А вот Бубенца и Фаргала больше интересовали корабли.

Узкие, хищные, с тремя мачтами и окованным форштевнем, боевые сокские; высокопалубные, искусно раскрашенные, с выпуклой кормой – из Фетиса; пузатые коротенькие, выкрашенные серым – из Самери. Но в основном – здешние или из соседней Карнагрии: всех мастей – от длинных боевых галер с эгеринским Драконом на носу до рыбачьих скорлупок, провонявших селедкой.

Еще интересней – люди. Темнокожие сокты с мужественными лицами и удивительными, густой синевы глазами. Захваченные соктами пленники, совсем черные, тощие, длиннорукие, с волосами, как шерсть черного барана, и глазами выпуклыми и блестящими, словно маслины.

– Табиты, – брезгливо сказал Бубенец. – Дикари-людоеды. Кому нужны такие рабы?

– Дурак, – с оттенком превосходства произнес Мимош. – Император платит по золотому за голову.

– Зачем? – удивился Фаргал.

– Денег много! – ухмыльнулся Бубенец.

– И это мой брат! – воскликнул Мимош. – Ашшур, если в эту голову вместилось столько глупости, почему не нашлось места для капли ума? Император платит соктам, чтобы сокты перехватывали табитские тримараны. Кроме того, они вполне годятся для гаданий по внутренностям и жертвоприношений.

– Если ты такой умный, – едко произнес Бубенец, – то почему ты не Владыка?

И отпрыгнул назад, чтобы избежать тумака. При этом он толкнул какого-то моряка-самерийца, и тот немедленно двинул цирковому в ухо.

Бубенец свалился, а Мимош бросился на самерийца. Но Фаргал, который был ближе, успел первым. Уроки, преподанные Большим, не прошли даром. Моряк перевернулся в воздухе и воткнулся лицом в брусчатку.

Рядом кто-то одобрительно засвистел.

Бубенец встал, потирая ухо. Поднялся и моряк. Потрогал разбитый нос, сплюнул кровь и вдруг пронзительно свистнул.

– Сматываемся! – Мимош дернул Фаргала за руку.

Но тот не сдвинулся с места.

– Ах ты сопливый щенок! – с гортанным самерийским выговором процедил моряк. – Смерти хочешь?

– Мало тебе? – спросил Фаргал. – Добавить?

Из троих он – младший, но именно его учил бою старый солдат. И он не понимал, почему должен бежать. Пусть удирает тот, кого побили.

– Сматываемся, дурак! – закричал Мимош. – Вон же его корабль стоит!

Но Фаргал уперся… И отступать стало поздно.

Дюжины две моряков-самерийцев подвалили на свист земляка и окружили цирковых. Те встали спина к спине, хотя положение было явно безнадежное. Разве что стража подоспеет или вступится кто. Но кто захочет связываться с такой сворой?

Первый, ушибленный Фаргалом, моряк достал нож.

– Молись своим божкам, щенок, – прошипел он. – Сейчас я тебя разрисую красным!

В руках Фаргала тут же оказались метательные ножи (он никогда с ними не расставался).

– Вряд ли, – сказал юноша. – Интересно, будут ли блевать здешние псы от твоих вонючих кишок?

Отлично сказано! Фаргал покосился на Бубенца: оценил ли? Но тому было не до шуток. У парня даже нос вспотел от испуга. Репутация у самерийцев самая скверная. Только бы к себе на корабль не затащили!

А вот Фаргал чувствовал себя прекрасно. Он видел, как эти свирепого вида плосколицые мужики поглядывают друг на друга: кто сунется первым? Трусят, разорви их псы! Жаль только, топора нет, с топором…

Бубенец вскрикнул: кто-то кинул в него камень. Но следующий камень был пойман Мимошем и отправлен обратно. Теперь завопил один из моряков.

– Эй, торгаши! – закричал один из соктов, сопровождавший скованных дикарей. – Никак вы трех мальчишек испугались?

На него зыркнули злобно. Но… корабль соктов тоже пришвартовался совсем недалеко.

Несколько самерийцев бросились к своему судну. За настоящим оружием.

– Ну, влипли так влипли, – прошептал Бубенец.

Первый самериец свирепо ухмылялся, поигрывая ножом. Фаргал тоже усмехался. Презрительно.

Посланные на корабль вернулись. Пострадавшему тут же сунули меч и небольшой прямоугольный щит.

– Вот так, щенок, – сказал самериец, шмыгнув кровоточащим носом. – Конец тебе.