Май. Дело Анны - Тимур Штоль

Они провели вечер в кафе. Ели тирамису и запивали горячим шоколадом. Борис разговорился. Перестал так сильно заикаться. Лиза тоже рассказывала о себе. Знала, что доверие можно вызвать, когда раскрываешься перед человеком. Потом такой человек как Борис будет чувствовать за тебя ответственность. Оберегать и помогать. А если удастся, то станет как её отчим. Послушным, покорным, всепрощающим. Она не планировала вести Бориса дальше дружбы, но потренироваться нужно было. И ей это удавалось. Она понимала.

Позже, она лучше узнала его. Он стал ассистентом на кафедре. Писал вторую кандидатскую. Первая была по экономике. Читал лекции. В лекционном зале он почти переставал заикаться. Превращался в оратора. Никто не замечал его картавости. Все слушали с восхищением. А он сам словно входил в состояние транса, заворожённый своими знаниями и умением их подать. После лекции аудитория аплодировала. Тут он приходил в себя. Произносил, заикаясь: «Сэ-э-спасибо», – и молча, смущаясь, уходил за дверь аудитории. Студенты прозвали его «Ленин». Он знал. Не возражал. А, может, даже гордился.

Он был действительно ей очень полезен. Помогал с учёбой. Что-то даже делал за неё полностью. Писал сообщения с пожеланием спокойной ночи. Иногда предлагал помочь деньгами. Но Лиза была гордой, хотела обеспечить себя сама. Чтобы не зависеть. Борис понимал, что зависеть от такого урода, как он, правда, не стоит. На её беременность он отреагировал точь-в-точь как отчим. Сказал: «Рожай, конечно». Правда, с тех пор перестал беспокоить эсэмэсками на ночь. Но, ни разу не отказал в совете или помощи в университетской учёбе. А когда у Лизы накипело, предложил ей пожить у себя. Она давно с ним об этом говорила. Сегодня собралась с духом и набрала его номер.

Девушка вошла в квартиру и поискала место, куда поставить рюкзак. Было темно, обшарпано и пыльно. В коридоре под высоким потолком висела тусклая лампочка с тёплым светом. На ней паутина. Зеркало все в разводах и отпечатках ладоней. «Наверное, Борис опирается, когда надевает обувь, – подумала Лиза. – Зачем ему ещё зеркало, не на себя же смотреть? »

Она поставила рюкзак на тумбочку. Старалась оставить его в вертикальном положении, чтобы сильно не запачкать пылью. Потом подняла, отряхнула. Снова поставила.

Борис посмотрел на девушку, медленно поднимая взгляд по красивым ногам, короткой юбке, и, наконец, добрался до лица в броском макияже.

– Такой по г-городу ходить ночью не стоит. Могут унести в другую сторону, – нараспев произнёс он, как произносят заикающиеся люди, чтобы сгладить дефект речи.

– Мой остроумный Бодичка. Я тоже рада тебя видеть. Я пройду? – затараторила девушка. – Послушай, а у тебя есть тапочки? Как-то страшно мне на твой пол становиться босыми ножками.

Борис вздохнул. Он понимал свою роль в жизни Лизы и никогда не претендовал на большее. Посмотрел на пол в сторону обувной полки.

– А тапочки, если мы их найдём, тебе не страшно будет надевать на свои босые ножки? Тем более они не босые, ты ведь в колготках? – спросил Борис после коротких поисков и поправил очки.

Лиза улыбнулась.

– И то правда, дорогой друг. А ты шутить не разучился. – Девушка разулась, и сделала пару шагов, оставив влажные следы на полу. – У тебя не квартира, а сортир какой-то. Даром что в центре. Ты не пробовал иногда мыть полы. Или с двумя высшими образованиями можно и грязью порасти?

– Я всё равно грязь не вижу, – ответил мужчина. – Нужно бы присматриваться чаще. И шутить я не шучу. У меня мышление такое. Соображаю небыстро.

– Зато основательно. – Лиза погладила его по щеке. – Мне надо было свои тапочки взять. Ты не виноват.

Она обратила внимание на потрёпанную, окрашенную несколькими слоями облупившейся белой краски, деревянную дверь справа от входной. У двери были две металлические проушины, на которых висел большой амбарный замок.

– Боря, – ты с ума сошёл. У тебя что, сарай в доме? – кивнула она в сторону двери.

Он посмотрел, куда указала девушка.

– А, э-это. Там бумажные наработки по будущей диссертации, – сказал он, смешно потирая нос. – Воруют в научном мире не меньше, чем в госкорпорациях. А, может, и больше.

Лиза хихикнула:

– Сейчас же всё в компьютере, ты серьёзно думаешь, что кому-то нужно обнести твою квартиру, чтобы забрать твои исследования?

Борис вздохнул, как будто разговаривал с человеком, которому очень сложно что-то объяснить:

– В компьютере, подруга, всё зашифровано и запаролено. Любой хакер вскроет. А здесь, – он указал рукой на дверь, – куча д-дел, судеб, же-жизней. Пусть лучше будут под настоящим замком.

Лиза пожала плечами:

– Я думала всё это в архивах. Как, кстати, твоя диссертация продвигается? Может, пройдём? Или ты меня дальше коридора не пустишь? – завалила вопросами девушка.

Борис понимал, что до его диссертации Лизе нет никакого дела. Он хмыкнул:

– Пущу. Жить будешь в комнате. Завтра веду семинар на кафедре. Уйду утром, тебя будить не буду.

– Добрый ты, друг. Так мы пройдём всё-таки в комнату?

Он кивнул. Открыл дверь. За ней всё было скромно. Раскрытый диван. Чистая постель, которая не вписывалась в обстановку своей белизной. Не вскрытая бутылка с водой возле дивана. Даже телевизор на четырёхлапом столе. Им давно не пользовались, судя по слою пыли на экране.

Лиза огляделась

– Н-да. Начало новой жизни. – Она присела на диван. – А ты где спать будешь?

– Тут. С тобой, конечно.

Лиза нахмурилась.

– Подожди, друг Бодичка, мы так не договаривались.

Борис, без тени улыбки ответил:

– Теперь была шутка. Сплю я на кухне. Телевизор не включай. Всё— равно не работает. Завтра уйду. Оставлю компьютер. Можешь в нем посидеть. А сейчас спи.

Лиза его поблагодарила мысленно.

– А душ? Бодичка, можно мне принять душ перед сном?

– Нет, – ответил он кратко и закрыл за собой дверь.

Лиза подумала, что ей стоит вести себя менее вызывающе. Перестать кокетничать. До добра не доведёт.

Дверь открылась снова.

– Просто воды нет. Там прорвало что-то. Завтра с утра обещали запустить. А попить, вон, если что, – Борис указал рукой на бутылку около дивана. – Да, в туалете ванна наполнена, и ведро стоит, – добавил он.