Завещание с простыми условиями - Изабелла Кроткова

Надо снять куртку.

Удивляясь глупой навязчивой мысли, я вернулась в прихожую, разделась и с неподъемным пакетом, в котором находился предполагаемый ужин с Альбинкой, заковыляла на кухню. Стала выгружать продукты – нарезку красной рыбы, оливки, ароматный сыр с плесенью, две бутылочки пепси–колы… Внезапно мне стало так горько, что слезы предательски поползли по щекам. Так не хочется быть и сегодня одной! Одиночество уже и так пробралось под кожу, и очень редко удается выгнать его оттуда… Ну почему не подошел трамвай? Почему я смотрю на еду, а есть не хочется? ..

А это еще откуда?

Я выудила из пакета небольшую бутылочку с зеленой жидкостью. Чешский абсент! Откуда он взялся? Я его не покупала! Хотя я в каком-то полубессознательном состоянии хватала все подряд… Нет, абсент – штука безумно дорогая, мне не по карману, и взять его я не могла. Как же он здесь очутился?

Я пробежала глазами по строчкам чека. «Супермаркет «На проспекте». Форель в нарезке, сыр, фейхоа… И вот, внизу, цветистая надпись: чешский абсент в подарок купившему бинт и йод»…

Так вот почему продавщица навязывала бинт и йод! А я подумала, что она ясновидящая! Фу ты, черт!

Но вообще, напоминает театр абсурда. За бинт и йод – чешский абсент по 900 рублей за пол-литра! Уму непостижимо. Я еще раз взглянула на чек.

Нет ли там акции – скажем, за антицеллюлитную мочалку – домашний кинотеатр? ..

Но других акций там не было.

А может, просто КТО-ТО хочет, чтобы ты выпила абсента?

Откуда эти мысли лезут в голову? !

Вытерев слезы, я обработала рану и забинтовала ногу, потом выложила на тарелку салаты, печеный картофель, сыр и прочее. Нарезала хлеб и села за стол.

Часы в гостиной пробили четыре.

Время течет нормально, отец стоит на месте, не морочь себе голову.

Ну, раз привалило такое бесплатное счастье, значит, придется-таки выпить.

Немножко.

Все еще колеблясь, я распечатала абсент.

Ваше здоровье, фройлейн Марта!

Откуда-то из глубины сознания пыталась пробиться тихая, но ясная мысль.

Не пей!

Мысль была очень хрупкой, но я ее услышала. И отставила абсент в сторону. Что-то подсказывало, что это правильное решение. Подумав, я убрала бутылку с глаз долой, на полочку буфета, и плотно закрыла его прозрачные дверцы.

И приступила к одинокой субботней трапезе.

Сейчас пообедаю, поваляюсь в ванне с журналом, а потом заберусь под одеяло и буду смотреть телевизор.

Но, о чем бы я ни думала, над всем черным куполом нависала необъяснимая, больная, всеобъемлющая тоска, выворачивающая наизнанку, пробирающая до самых костей.

Кое-как вернув подобие нормального настроения, я принялась за еду. По стеклам мерно стучал дождь, серый день незаметно перетекал в сумерки, а в квартире было тепло, тихо и спокойно. Покончив с обедом, я налила чаю в чашку с сюжетом из старинной китайской сказки – огромная слепая змея с разинутой пастью выползает из своего убежища, чтобы сожрать первого министра императора, пришедшего вырвать ее сердце, дарующее власть.

Великолепный аромат разнесся по всей кухне. Отпивая божественный напиток из чашки, я, по обыкновению, закурила и впала в романтическое состояние. Все-таки это необыкновенная удача – ни с того ни с сего получить в наследство квартиру, да не просто квартиру, а ТАКУЮ! Интересно, как отнесется к этой новости мама? Я представила, как в следующий ее приезд мы втроем с господином Хоакином Родригесом расположимся в гостиной,

портрет отца к тому времени уже будет определен в музей,

и дон Хоакин, потягивая пиво «Сан-Мигель» и слушая Шаляпина (как ни странно, испанский миллионер очень уважает Шаляпина), будет изумляться тому, как живут в России простые журналисты затрапезных газет… Я буду одета в приличествующее случаю открытое вечернее платье цвета индиго, которое сшила мне к прошлому Рождеству Оксанка, а на пальце будет поблескивать кольцо с сапфиром, подаренное перед смертью бабушкой Верой. Сапфир очень подойдет к цвету платья…

Кольцо! Кольцо с изумрудом к четвергу!

Некстати всплыло неприятное воспоминание о Мигуновой и юбилее газеты, и ласкающие воображение мысли сразу куда-то испарились. Я вздохнула и потянулась за второй сигаретой. Откуда же взять кольцо? ..

Бабушкино кольцо с сапфиром выдать за него нельзя – Мигунова неоднократно его видела, да и сапфир – не изумруд. К тому же, оно простенькое и совсем не антикварное. А другого у меня нет.

Интересно, можно ли продать что-нибудь из имущества отца? Тут все, за что ни возьмись, стоит баснословных денег – фарфор, столовые приборы, подсвечник, картины… Но я ведь пока не наследница…

Ну, а кто это заметит? Если я продам, скажем, одну золотую ложечку? ..

В прихожей раздался звонок телефона. Не иначе как Корсаков, больше некому. Чуть не свалив дубовый стул, я быстро захромала на клич адвоката.

Разумеется, это был именно он.

– Рад слышать вас, дорогая фройлейн. Как поживаете?

– Ничего, потихоньку.

Как вовремя он позвонил! Сейчас спрошу у него о продаже ложки.

– Надеюсь, нашли время прочесть завещание?

Мне было неловко признаться, что я даже не помню, где оно.

Он почувствовал заминку с ответом и протянул:

– Чувствую, что нет. Странно, очень странно!

– А что здесь странного? Вы же мне все рассказали…

Он издал раскатистый смешок.

– Я изложил содержание завещания лишь в общих чертах.

Я слегка растерялась.

– А что, есть какие-то частности? ..

– Ну конечно есть, фройлейн Марта. Я уже упоминал, что квартира – только часть завещанного, и полагал, что вы уже забрали из банка деньги…

– Какие деньги? – изумилась я.

– Сбережения вашего отца, один миллион восемьсот тысяч евро. Они тоже теперь принадлежат вам.

– Сколько? !. – Я схватилась за ручку двери кабинета, чтобы не упасть на пол.

– Разумеется, отец оставил сбережения в немецких марках, но в пересчете на современные деньги получится приблизительно названная мною сумма.

Я никак не могла прийти в себя. МИЛЛИОН ВОСЕМЬСОТ ТЫСЯЧ ЕВРО! Завтра получу их в банке, куплю кольцо, машину, соболью шубу, бриллиантовое колье, норковое манто, сумку из крокодиловой кожи и туфли от Пьера Кардена. И приеду в четверг на юбилей газеты. Мигунову увезут на скорой и откачают только к утру… А утром я куплю редакцию.