Ричард Длинные Руки – барон - Гай Юлий Орловский

– А здесь?

– Барон Танберг. Он пользуется полным доверием герцога и, кстати, очень дружен с Барбароссой.

– Недурно, – пробормотал я.

Город приближался, но высокая стена перегородила все подступы. У распахнутых ворот на обочине за столом сидят двое, за их спиной пятеро стражников, а еще наверху в башенке над воротами поблескивают шлемы с полдюжины арбалетчиков. Я ехал впереди, один из стражников вышел на дорогу и, как патрульный на шоссе, знакомым жестом велел прижаться к обочине.

В свою очередь, я оглянулся и сделал отмашку. Я подъехал к столу, один из сидевших безучастно рассматривал толстый свиток с замысловатой вязью, какой-то писец щегольнул знанием каллиграфии, второй поднял на меня равнодушные глаза.

– Кто такие? С какой целью едете в Гемгорд?

Я ответил вежливо:

– Мы простые путники. Едем не в Гемгорд, а через него. Наша цель – возвращение с рыцарского турнира в Каталауне, который дал благородный король Барбаросса в честь бракосочетания с прекрасной Алевтиной.

Писец сказал равнодушно:

– Если в город, с каждого по серебряной монете… сколько вас? .. Если проездом – по медной. Если задержитесь не больше чем на неделю.

– Ого, – сказал я невольно, – у вас и законы… Против гастарбайтеров из Украины? Ладно, заплатим, чужие законы надо чтить… дабы чтили и наши…

Второй оторвал взгляд от бумаги, взглянул в упор.

– О каком королевстве речь?

– О дальнем, – ответил я с осторожностью. – Мир широк.

– Да, – подтвердил он медленно, – мир широк… И люди бывают разные…

Нечто незримое коснулось моей головы, словно ветерок занес вихрь мелких снежинок. Я замер на миг, перевел дыхание, стараясь не показать, что заметил прощупывание. Кто-то из этих двоих маг. Пока один отвлекает меня разговорами, другой старается прощупать мои мысли.

А вот хренушки, подумал я с мстительной радостью и заметил, как дернулся и поморщился, словно от сильной зубной боли, второй писец. Я посмотрел на него с подчеркнутым вниманием, он вздрогнул и, сложив руки на груди, смиренно поклонился. Первый вскинул брови в удивлении, торопливо кивнул стражам, чтобы пропустили весь наш отряд, даже забыв принять пошлину.

– Сэр Легольс, – произнес граф Эбергард холодновато, он по-прежнему смотрел прямо перед собой, не удостаивая меня взглядом. – Постарайтесь в городе держаться…

Он умолк на миг, подбирая слово, граф Мемель сказал сухим голосом царедворца:

– …достойно.

– …как подобает наследнику герцога, – закончил граф Эбергард.

Я увидел брешь и с удовольствием сунул в щель кинжал:

– Не понял: достойно или «как подобает»?

Граф Эбергард сказал ледяным голосом:

– Достойно, как подобает наследнику герцога, что едет получить корону герцога!

– Понятно, – сказал я. – Это значит, хватать незамужних женщин и тащить в свою постель, топтать поля крестьян в погоне за диким зверем, судить людей не по закону, а по прихоти… что еще? Впрочем, все можем перечислять долго.

Она умолкли, на бесстрастных лицах нечто похожее на замешательство, только тень, но это все равно, как если бы сэр Смит упал на землю и катался, вырывая клочьями волосы и завывая во весь голос. Наконец граф Эбергард проронил:

– Просто ни на что не реагируйте, ни в какие разговоры не вступайте.

– А если придется?

Он покачал головой.

– Не придется.

– А вдруг?

– Предоставьте все нам.

Я сказал зло:

– Все равно не понял, как мне держаться в городе? Плевать с высоты моего герцожьего седла на окружающих? Увидев молодую женщину, попытаться задрать ей подол, я же герцог, мне можно?

Граф Эбергард смотрел пристально, а граф Мемель проронил:

– Это еще не наше герцогство, здесь такое поведение может привести к большим неприятностям. Просто держитесь в седле невозмутимо, на толпу не обращайте внимания. Иногда можете улыбнуться чуть устало и слегка рассеянно. Во всем остальном положитесь на нас.

– Короля играет свита, – проронил я, как он и советовал, рассеянно. – Ладно, поперли.

Простор и по эту сторону ворот, что и понятно, надо для обороны, зато дальше нас повела такая узенькая улочка, что две подводы точно не разъедутся, да и два рыцаря на закованных в броню конях тоже сцепятся стременами.

Впереди возчик настегивал коня, торопясь убраться с дороги, где изволят двигаться знатные господа, но тяжело груженная подвода попала колесом в глубокую рытвину, накренилась, мешки сдвинулись на сторону. Возчик в испуге оглянулся, нещадно стегал лошадь кнутом, та жалобно ржала, вытягивала шею и упиралась всеми четырьмя. Я видел, как напрягаются под кожей все мышцы, сухожилия едва не рвутся, однако подвода оставалась на месте.

Рыцарь, что ехал впереди, бодро выдернул меч.

– Разрешите, сэр? – воскликнул он, обращаясь к графу Эбергарду. – Это минутное дело, сейчас дорога будет чистой!

Граф Эбергард кивнул, рыцарь пришпорил коня, занося руку для удара. Я крикнул взбешенно:

– Отставить! Меч в ножны!

Рыцарь вздрогнул и моментально убрал меч, лишь тогда сообразил, что беспрекословно послушал меня, красивое лицо исказилось бешенством. Он снова бросил ладонь на рукоять меча, но его остановил твердый взгляд графа Эбергарда: неповиновение «герцогу» – преступление.

Я спрыгнул с коня, возчик поднял обреченный взгляд, изможденное лицо, усталые глаза, он простер ко мне руки и пал на колени:

– Ваша светлость, пощадите…

Я молча подошел к телеге, колесо по ступицу засело в яме, присел, ухватился обеими руками за край. Чертова подвода как будто нагружена мешками со свинцом, затрещала, начала приподниматься. Потом я сообразил, что это трещат мои кости и сухожилия. Над головой охнуло, это из окон на вторых этажах высунулись зеваки. Задерживая дыхание, приподнял еще, еще чуть, возчик все еще не опомнился, дурак, мог бы уже понудить лошадь сдвинуться с места, и я, собрав все силы, сдвинул повозку в сторону. Колесо опустилось на твердый грунт рядом с ямой.

С обеих сторон улицы завопили ликующе, силачи угодны всем, я устало перевел дыхание, потом покачал головой и сказал укоряющее:

– Люди, люди… Разве Христос не сказал, что все мы – братья? И что должны помогать друг другу?