Прогулки по крышам - Наталья Колесова

У него моментально кончился запас и без того невеликого терпения – Келдыш сунулся к самому ее лицу и рявкнул:

– Вон из моей машины, Мортимер!

Ее как ветром сдуло. Келдыш проводил взглядом быструю сутулую фигуру. Пироги она оставила на сиденье.

– Что-то ты совсем не ешь, – заметила бабушка. – Что, пироги не удались?

Агата положила кусок на тарелку.

– Нет, просто я вчера уже их ела.

– Где это? – ревниво спросила бабушка.

– Мы с учителем заезжали к его сестре. Она нас и покормила.

Агата быстренько проверила свою фразу. «Мы» могло обозначать и всю группу и их двоих. Бабушка, не колеблясь, приняла первый вариант. Любовно погладила томик стихов, который Агата привезла ей из столицы. Бабушка тоже обожала книги.

– Итак, ты осталась довольна. Было интересно?

– Да, – Агата вспомнила слова Келдыша. – Познавательно. Знаешь, бабушка…

– Да? – та рассеянно перелистывала книгу.

– Когда мы были в Академии Магии…

– Да?

– Я видела там твой портрет! – выпалила Агата и уставилась выжидательно.

Бабушка кивнула – по-прежнему с легкой улыбкой.

– А-а-а… Ты ведь знаешь, я там преподавала.

– Нет, – сказала Агата быстро. – Я не знала. Ты не говорила.

Бабушка слегка удивилась.

– Разве? Значит, к слову не пришлось.

– А почему ты ушла оттуда?

– Стара стала, – просто сказала бабушка. – А ты что, даже видов столицы не привезла?

– Ой! – Агата сорвалась с места. – Марк же сделал фотографии! Сейчас найду.

Притащила ворох разноцветных снимков. Фейхман снимал не только их, но и все, что ему нравилось – витрины, машины, девушек – Агата не всегда могла объяснить, что и где снято.

– Это Таня? Гляди, как подросла… А это твой… извини, не твой Алекс, узнала-узнала… Ой, смотри, а этот похож на Бориса Карпова, ну тот, из сериала «Мужество». А вдруг это он и есть? Агата, ты была рядом с Карповым и не взяла автограф? ! А это, наверное, дискотека? Вы ходили на танцы? Алекс приглашал тебя танцевать? А где же ты? Почему Марк так мало тебя фотографировал?

Агата отмыкивалась, отмалчивалась – она все собиралась и все почему-то не могла начать рассказывать, как они с Келдышем гуляли по ночной столице, и про сцену на мосту, и про то, как ее – не ее? – испугалась келдышевская сестра Лиза…

– А вот это ты… ага, это у львов, это театр, смотри-ка, они покрасили его… а это Зал Камней, как я его любила… а это, как ее, Ирма? Крупная девочка, тоже симпатичная… А вот опять ты… надо тебе почаще снимать очки, гляди, какие глазищи, светятся, как у кошечки…

Бабушка положила было фотографию, помедлила и вновь взяла. Вгляделась. Потом подняла очки на лоб, словно они ей мешали смотреть, поднесла снимок ближе к глазам.

– Кто это?

Это были она и Келдыш. На переднем плане – она сама, на заднем – Келдыш, чуть смазанный, но вполне узнаваемый. Учитель избегал фотографироваться: «Я не фотогеничен». Марк подкрался со спины, окликнул и щелкнул, когда они обернулись. Помнится, Келдыш еще раздраженно отчитал его: «Что за детские игры, Фейхман? »

– Это и есть наш новый учитель. – Агата следила настороженно. «Кто же не знает железную Мортимер? » Похоже, и железная Мортимер кое-кого знала.

– А фамилия у него… – медленно сказала бабушка.

– Келдыш.

– Зовут?

– Игорь. По отчеству не знаю.

– Да, отчества сейчас не в моде… – бабушка положила снимок. Встала. Взяла и подержала в руках чайник. Поставила.

Неожиданно резко повернулась к внучке.

– Он пристает к тебе?

– Что?

– Он пристает к тебе?

Агата вытаращила глаза.

– Бабушка, ты что? ! Он же учитель!

Лидия Мортимер нетерпеливо отмахнулась.

– Как будто это кого-то когда-то останавливало! Я говорю о другом, девочка! Он придирается к тебе?

Агата смотрела на нее во все глаза. Во всем мире существует заговор взрослых: «Не смей осуждать его, он в три раза тебя старше! » «Ну и что, что она на вас кричит? Она вам добра желает! » Или: «Учитель (начальник) всегда прав! » И этот заговор бабушка всегда поддерживала…

Агата вздохнула.

– Ладно. Он ко мне не пристает. Он меня достает!

– Как?

– Ну… он не называет меня дурой прямо, говорит так… красиво, но так, что чувствуешь себя дурой… и другие думают так же…

– Можешь не объяснять, – ноздри бабушки раздувались. – Я сама треть века была учительницей. Он занижает тебе оценки?

Агата поколебалась. Было большое искушение согласиться, но…

– Нет, – признала нехотя. – Он требовательный, очень… но у него мы знаем больше, чем у других. И у него такие интересные уроки!

– Да уж, – сухо сказала бабушка. – Представляю себе. Он был очень талантливым мальчиком.

– А ты откуда его знаешь?

Бабушка нетерпеливо отмахнулась.

– И все это началось с его прихода в школу? Почему ты мне ничего не сказала?

– Бабушка… – Агата помолчала. – Я ведь должна сама уметь справляться с трудностями? Может, дело не в них, а во мне? Иначе почему они на меня нападают? Может, это я… не такая?

– Кто – они? – мгновенно насторожилась бабушка. Агата вздохнула: ну не пойдет же она разбираться со всей школой?

– Я… мне просто нужно научиться не обращать на них внимания, понимаешь? «Повышать порог болевой чувствительности», сказал школьный психолог. Я просто… тонкокожая. Меня легче достать.

Бабушка села.

– Я всегда знала, что ты ранимая и… немного замкнутая девочка… но что у тебя такие трудности…

– Бабушка! – Агата начала жалеть, что выложила все это. – Все нормально, правда! Ну и что, что я им не нравлюсь? Они мне тоже не нравятся! Я тоже не хочу с ними дружить!

– Понимаю, – пальцы бабушки зарылись в белые волосы. – Ко мне всегда приходили только взрослые… чего там – старые! – люди… а ты с детства была такой… серьезной девочкой… это я во всем виновата!