Рубеж Империи - Александр Мазин

– Вот именно. Селитра – в хозяйственном, нитроглицерин для динамита – в аптеке, толуол и азотную кислоту для тола – в химреактивах…

– Зачем в химреактивах? – возразил Коршунов. – Толовую шашку я, если надо, у барыг на рынке запросто куплю!

– Молодец! – похвалил Черепанов. – Только у здешних барыг ты максимум лук со стрелами купишь. И то – если местными деньгами разживешься. Не думаю, что тут примут твою кредитную карточку.

– Ладно, – буркнул Алексей. – Допустим, ты прав, и мы – полные лохи. Что дальше?

– Пальцы гнуть, – жестко ответил Геннадий. – Держаться с достоинством.

За хутором виднелся холм, обнесенный по верху могучим бревенчатым частоколом.

– Видишь? – Черепанов показал на холм.

– Не слепой, – отозвался Алексей.

– Как думаешь, стали бы они развлечения ради этакую фортецию возводить?

Коршунов не ответил. Да и что было отвечать?

Они пошли мимо первой избы. В черном проеме входа мелькнуло лицо и тут же скрылось.

– Страх – тоже сила, – сказал Геннадий. – Да, рано или поздно от нас, богов или кого там, потребуют чудес или еще каких доказательств нашего могущества. И тогда мы их предъявим.

– И где же мы их возьмем?

– Найдем, – твердо ответил командир. – Сейчас главное – время выиграть. Чтоб хотя бы период реабилитации завершить нормально и на ногах твердо стоять. Будем надувать щеки и бутафорить, потому что альтернативы у нас нет. Идея ясна?

– Так точно! – молодцевато ответил Коршунов. – Разрешите исполнять?

И тут из ближайшего подворья, им наперерез, с самыми черными намерениями метнулась здоровенная кудлатая псина. И едва не разрушила весь героически-божественный имидж космонавтов, но Книва очень вовремя огрел псину древком копья. Надо полагать, таков был местный ритуал общения с животными, потому что пыл зверюги моментально иссяк. Она тут же повернулась и флегматично потрусила обратно.

Книва фыркнул и процедил нечто презрительное, показывая на двор, куда убралась собака.

Село было безлюдно и тихо. Лишь иногда откуда-нибудь доносилось мычание коровы или еще какой-нибудь природный звук.

Возле одного двора Книва разразился комментариями. Судя по всему, именно в этой избе Книва и был зачат, рожден, вскормлен-вспоен и взращен. В словесном потоке ухо то и дело улавливало повторяющиеся слова: «Фретила» и «Атта».

«„Атта“ – это, вероятно, „отец“, – подумал Алексей. – „Атта, тато“, типа как по-украински. Значит, гид у нас – Книва Фретилович. Что это нам дает? Ничего не дает, если честно».

За плетнем исходил рычанием громадный пес. По кличке Хундс, как любезно поведал гид. По двору меланхолично бродили пятнистые тощие свиньи.

За избой имелось еще несколько строений. Из одного доносилось лошадиное ржание. Конюшня, стало быть. Алексея с командиром тут же услужливо обогатили информацией, что в конюшне лошадь имеется. Зовут лошадь Хлахни.

Алексей уже решил было, что Книва поведет их с командиром к себе, однако, видать, быт на хуторе был устроен посложнее. Путь лежал на другой, возвышенный, край села, где виднелись две избы, обнесенные общей изгородью.

Чтобы скоротать беседой путь, командир показал пальцем на другую избу. Оказывается, там обретался некий Оптила.

А на холме за частоколом жил Гарда. Он там жил постоянно. Фретила, Книва, Оптила и прочие тоже там жили. Но не постоянно, а время от времени.

Стало быть, не от нечего делать аборигены тын возвели. Ох, не к добру все это!

На подворье, куда Книва привел Алексея с командиром, имелось аж целых два пса. Стоило миновать ворота, как псы, захлебываясь от благородного рвения, бросились на пришельцев. Наперерез псам из избы выскочил давешний ражий мужик с палкой. Грубым рукоприкладством утихомирил псов.

Но Книва почему-то на мужика разгневался, принялся орать и размахивать рогатиной. Мужик трусил, а Книва все больше заводился – и вовсе уже на бородатого мужика с рогатиной пошел, но опомнился. Лишь кулаком погрозил. Потом к командиру с Алексеем повернулся и вроде как повинился: достал меня этот хмырь бородатый! Он, блин, всех в селе достал. Он и вас достанет, попомните мои слова.

Бородатого мужика звали Скалксом. Рейтинг в селе у него, кажется, и вправду был не ахти. Однако, похоже, власть имел, раз именно к нему в дом их повели.

Не иначе как кулак здешний. Достаточно на хозяйство его посмотреть. Крепкое хозяйство.

– Да ладно, – Алексей попытался больше знаками, чем словами, успокоить Книву. – Ведь ничего не случилось. Не тронули нас псы, не успели.

Ничего себе, «не тронули»! А если бы тронули? Он, Книва, так думает, Скалкса все-таки грохнуть необходимо. Достал он всех, гад!

Бородатый в нерешительности топтался поодаль.

Геннадий ухмылялся, а Алексей вдруг почувствовал себя неудобно, знаками показал бородатому: мол, извини, хозяин, что такую проблему тебе создали…

Понял ли бородатый – неизвестно. Но Книва точно понял.

И буквально вскипел. Это Скалкс-то здесь хозяин? Ну и шутники вы, парни. Хундила здесь хозяин, Хун-ди-ла! А Скалкс тут никто! ..

Алексей смотрел на психующего Книву и вдруг понял: не убьет Книва Скалкса. И беснование Книвы – всего лишь ритуал. Вроде как с тем псом. Шестерка здесь Книва, не более. Достаточно на морду его битую посмотреть. А пальцы топырит оттого, что так полагается. Потому и Скалкс к этому спокойно относится, у которого в здешней жизни – тоже свое конкретное место. А вот у них с Генкой своего места нет. Им еще предстоит себя поставить…

Коршунов посмотрел на командира. Геннадий чуть заметно подмигнул и повел глазами на Книву.

Ладно, ладно, ритуал так ритуал. Сыграют и они свою роль. Роль божества, блин, слюни пузырем, пальцы веером.

И, вытаращив глаза, Алексей заорал на Книву:

– А-тставить! Сми-ирна-а!

Эффект был стопроцентный. Книва разве что честь не отдал. Тут же заткнулся. А Скалкса как ветром сдуло.

Вошли в дом.

В доме было темно. Свет проникал лишь через дверь. А еще в доме было дымно, отчего сразу защипало в глазах. Дым шел от очага и уходил через щель в соломенной крыше, плохо различимой в сизом тумане. Дверей не было. Вход занавешивался кожами, сейчас откинутыми, поскольку тепло. Каково в этом сарае жить зимой, даже представлять не хотелось.