Дудочка крысолова - Елена Михалкова

– Нет-нет, оба в одном. Мы сейчас находимся в «скалах». Именно поэтому здесь нет неба. Фактически мы с вами стоим за теми пещерами, в которых переодевались.

– Ясно… Значит, два озера. И они соединены… Чем, кстати? Трубой?

– Искусственный тоннель в скале, – уточнил Саша. – Широкий, между прочим. Заметил, что, когда мы плыли, противоположная стена была достаточно далеко?

– Я ее вообще не увидел, – признался Сергей. – Ладно, пусть тоннель. Берег второго озера вы разделили на четыре бухты, в каждой из них соорудили пещеру. Ничего не забыл?

– Забыл, что в пещеру можно попасть двумя путями: водным или лабиринтом, – добавил Макар.

– Точно, – кивнул Саша. – В задней стене каждого грота есть дверь, она выводит в коридор, а тот идет наверх, в соседнее здание. Первый раз вы шли как раз через лабиринт. Только мы его так не называем.

– А как называете?

– Да просто – «коридор», как я и сказал. В нем есть свои развлекухи: водопад, например, а за ним небольшой бассейн. И еще кое-что… так, по мелочи. Девушки приходят на работу обычным путем, а клиенты предпочитают попадать сюда через озеро.

– Да… – протянул Бабкин, – красота… Нырнул, выныриваешь – а тут тебя русалка ждет!

– Не обязательно тут. Иногда и в воде. А может и наверх подняться: девчонки – отличные пловчихи. Их специально подбирали, чтобы в воде игрались, не уставая…

– Они что, действительно плавают в этих костюмах? – спросил Илюшин. – Наверняка им жутко неудобно!

– Ошибаетесь. Пойдем посмотрим…

Саша поднялся и, отряхивая крупный песок, направился в грот. Остановившись возле стены, отодвинул край висевшего на ней серо-зеленого ковра, и за ним обнаружилась небольшая комнатка, в которой стояло высокое зеркало и были набросаны какие-то серебристые сетки.

– Вот, смотрите.

Под серебристой сеткой обнаружился костюм. Присев на корточки, Саша очень бережно разложил его на песке и поднял глаза на Макара:

– Видите?

При ближайшем рассмотрении костюм оказался похож на удлиненный купальник, сперва сужавшийся книзу острым клином, а затем расцветавший пышным треугольником хвоста. На серебристую просвечивающую ткань купальника были нашиты лепестки чешуек: синих, зеленых, золотистых… Костюм переливался, поблескивал, и Илюшин живо представил, как красиво должна смотреться в воде девушка в этом наряде.

– До коленок он ноги стягивает, а дальше – хвост, – пояснил Саша. – В хвосте – ласта. Она, кстати, вынимается. Но и двумя ногами вполне можно бултыхать. Девчонки так навострились плавать, что за ними не угонишься. Справа и слева есть карманы. – Он поднял чешуйки там, где они были особенно частыми, и Макар с Бабкиным увидели два надреза на ткани. – Ткань специальная, эластичная, с особой пропиткой – такие используют спортсмены, пловцы. Но для вас, наверное, это не существенно…

Он сложил костюм и встал.

– Сдается мне, – протянул Сергей, – что в этом вашем гроте есть еще сюрпризы. Вот, комнатка потайная обнаружилась. Давай рассказывай, не стесняйся.

– Да никаких сюрпризов!

– Неужели? А что закрывает вон тот ковер? – Бабкин указал на противоположную стену грота. – Неужели просто так висит, для красоты?

– За ним – душ и туалет.

– Ясненько… Тогда рассказывай про ваших русалок.

Глава 2

Он вышел из дома, насвистывая, потому что настроение было отличное. Отличное! Главное – дни установились совершенно сентябрьские, сухие, как высохший лист, и было не жарко, но и не холодно. Ему хотелось думать, что бабьего лета не случится в этом году, потому что он ненавидел бабье лето. За название, конечно же. Оно его душило – солнцем, запахами, липкой своей теплотой, в которой он чувствовал неправильность: тепло должно быть летом, а не осенью.

– Никакого бабья-лета, я люблю тебя за это! – пропел он бессмыслицу и широко улыбнулся.

Накануне он собрал антоновку с трех яблонь, росших в саду возле дома, и разложил ее по деревянным ящикам, поставив их в прихожей один на другой. Он всегда собирал слегка недозрелые яблоки, еще зеленые – они дольше хранились, да и на вкус нравились ему больше. Мать насмешливо называла их кислятиной, но и сама не брезговала в ноябре утащить яблоко и схрумкать его, морщась от кислинки.

На электричке он проехал несколько станций и вышел там, где раньше никогда не выходил. Ему понравилось место: не слишком людное, потому что поселок виднелся только метрах в пятистах, и было ясно, что он совсем небольшой; с хорошей, в меру загруженной трассой и с широкой обочиной. Обочины имели значение, и он частенько выбирал дороги именно по ним.

Спрыгнув с платформы, он пошел, конечно же, не в сторону поселка, а туда, откуда доносился гул машин. Трасса. Место, откуда все начинается и где все заканчивается. Свистящее «трасса», похожее на след от выстрела, нравилось ему куда больше, чем протяжное «дорога». Дорога – это проселочная колея, по которой хорошо ехать на велосипеде, подставляя лицо ветру и солнцу, а трасса – это нерв, это его жизнь, это струна, на которой талантливый гитарист сыграет то, что захочет. А он – талантливый.

В глубине души он считал себя романтиком.

С километр он прошел не торопясь, совершенно не чувствуя тяжести гитары за спиной. Пара машин притормозила, но он с улыбкой отрицательно покачал головой: нет-нет, спасибо, пока не надо. Второй водитель даже дружески помахал ему рукой на прощание, и Гитарист в шутку отдал честь.

Вот что доставляло ему настоящее удовольствие: осознание того, как легко использовать стереотипы в своих целях. Молодые парни надевают футболки с ярким рисунком-принтом и думают, что таким образом они привлекают к себе внимание. «Я убил Че Гевару! » – кричат надписи на их одежде. «Здесь должно быть твое рекламное место! » «Погладь кота! »

– Погладь кота, пока он живой… – пропел Гитарист на мотив любимого «Чайфа», – люби его таким, какой он есть!

«Дурачье! – вот что он сказал бы этим молодым парням, если бы захотел. – Вы думаете, необычная одежда привлекает внимание к ее владельцу? Это иллюзия. Девять человек из десяти после происшествия смогут во всех подробностях описать рисунок на футболке и рассказать о шрифте, которым выполнена надпись, но только один окажется в состоянии описать человека в этой футболке! »