След лисицы на камнях - Елена Михалкова

– Почти ничего. – Макар откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Ты вошел, я замешкался в дверях. Услышал, как ты буркнул про гения. Потом смотрю: ты уже валяешься, а меня какая-то сила разворачивает спиной к тебе. И все. Очнулся, когда мне в ухо заорал теплоходный гудок.

Бабкин поразмыслил.

– Он был один. – Это признание далось ему нелегко. – Вырубил меня, потом тебя. Приволок к нашей тачке. Ключ вставил в замок.

– Один?

Макар недоверчиво уставился на друга. За все годы, что они работали вместе, ему ни разу не встречался человек, способный справиться с его напарником в одиночку.

– Это что за монстр такой… – пробормотал Илюшин.

– Не обязательно монстр. Знал куда бить, меня выключил с одного удара.

– А сюда мы как попали?

Бабкин вылез наружу, не ответив, и пошел вокруг, разглядывая землю. Возле заднего колеса остановился, достал телефон.

– На машине привез, – сообщил он, вернувшись в салон. – Вокруг следы шин. Я сфотографировал отпечаток протектора, правда, не слишком разборчивый.

Они посидели молча, глядя на безлюдную Камышовку.

– Ты понимаешь, что все это означает? – спросил Макар.

Сергей понимал. Кто-то в деревне очень не хотел, чтобы они оставались и вели расследование.

– Кто это мог быть? Из тех, с кем мы беседовали?

– Охотник, – не раздумывая сказал Бабкин. – Он здесь единственный такой здоровый лось. Не представляю, чтобы меня с одного удара вырубил, например, Красильщиков.

– Может, и зря не представляешь… Ладно, двигаем.

– Куда?

– К терему, естественно, – удивленно отозвался Илюшин. – Какие у нас еще варианты?

Сергей про себя усмехнулся. Если тот, кто напал на них, и в самом деле рассчитывал, что, испугавшись, они сбегут в Москву, он крупно просчитался. Макар пришел в бешенство. Теперь его нипочем не выгнать из Камышовки.

Илюшин подался вперед:

– Смотри, Красильщиков вернулся. Его «Тойота» перед воротами торчит. Поехали! У меня к нему накопились вопросы.

* * *

– Где вы были? – без предисловий спросил Макар, едва войдя в комнату.

Красильщиков открыл было рот, чтобы возмутиться бесцеремонностью, но тут же и закрыл. Люди, ввалившиеся в его дом, разительно отличались от тех, что были здесь утром.

– Что случилось? – Он с ужасом рассматривал их грязную одежду и бледные лица. – Вы что, дрались?

– Кто-то доступно дал понять, что нам здесь не рады.

– Как? Что? ..

Бабкин ушел в самый темный угол, сел на пол и с облегчением привалился к стене. Здесь было тепло, сухо и свет не резал глаза. Красильщиков проводил его ошарашенным взглядом.

– Где вы были последние два часа? – повторил Илюшин. – Что за срочность такая заставила вас уехать, когда речь идет о вашей жизни? Вы же в тюрьму рветесь, я правильно понял?

Красильщиков выпрямился. Сумасшедший или нет, но держался он с достоинством; это вынужден был признать даже Макар, который был вне себя от ярости.

– Я не рвусь в тюрьму, – суховато ответил Красильщиков. – Но жить так, словно ничего не произошло, мне не под силу. Если хотите, считайте меня слабаком. Уезжал я, потому что мне позвонил один человек, с которым мы списывались прежде. Он гостит в селе неподалеку от нас, вскоре возвращается домой. Печной мастер. Мне необходимо было посоветоваться с ним по поводу дымохода на втором этаже. Понимаете, там непростая конструкция, сейчас так не кладут печи, и нужен был специалист, который…

Илюшин слушал с возрастающим недоумением.

– Вы ездили к печнику? – переспросил он.

– Уникальному печнику, – подчеркнул Красильщиков. – Сам он с Севера, наведывается сюда очень редко, и это был единственный шанс. Договорились, что завтра он придет в гости. Будет разбираться, что не так. Теперь вы расскажете, что с вами произошло?

– У тебя судьба решается, а ты дымоход чинишь, – буркнул из угла Бабкин. У него болела голова, и он мучился от осознания, что их с Макаром едва не укокошил тихий деревенский житель.

– Так что случилось? – снова настойчиво спросил Андрей Михайлович.

Макар вздохнул.

– Рабочая версия: кто-то пришел сюда и прочел оставленную вами записку. Дождался, пока мы зайдем в избу, оглушил нас обоих и бросил возле нашей же машины.

Красильщиков перевел недоверчивый взгляд на Бабкина:

– Это правда?

– Я бы в жизни такого не выдумал, – буркнул тот. – А твой печник подтвердит, что ты был с ним последние два часа?

– И печник, и вся семья, у которой он гостит… Но я все-таки не могу понять… Напали, ударили… Вас же надо немедленно к врачу! – Красильщиков вскочил. – Я отвезу, в райцентре есть хороший доктор, мы с ним давно…

– Андрей Михайлович!

Красильщиков осекся.

– Успокойтесь вы, ради бога. Доктор пока не требуется.

Илюшин стащил с себя испачканное пальто и, осмотревшись, положил на пол. Джинсы оказались сухими. Не то чтобы он чувствовал себя неловко, оставшись в одних трусах и свитере, но его поведение сконфузило бы присутствующих. Макар представил шокированного Бабкина и слегка развеселился.

Однако в глубине души он был не только взбешен из-за случившегося, но и обескуражен. Больше всего ошеломляла не то дерзость, не то глупость нападавшего, который, по-видимому, не предполагал, что его жертвы могут запустить машину полицейского расследования. «Или оно его не пугало», – сказал себе Илюшин. Он испытующе посмотрел на хозяина дома.

В углу, где приходил в себя Бабкин, ему почудилось шевеление. За десять лет они научились понимать друг друга без слов; Сергей догадался, что за подозрение тревожит его напарника, и отрицательно качнул головой. «Не он». – «Почему? » – так же молча спросил Илюшин. Сергей показал ладонью десять сантиметров над полом. «Рост».

Словно иллюстрируя их разговор, Красильщиков поднялся, и Макар убедился, что Бабкин прав. «Метр семьдесят, может, чуть выше. Чтобы ударить Серегу по голове, ему пришлось бы подпрыгнуть».

– Я все-таки настаиваю на обследовании…

– Кто, по-вашему, мог на нас напасть? – спросил Илюшин, будто не слыша его.