Ваш ход, миссис Норидж - Елена Михалкова

– Бог ты мой, Бернис! – ужаснулся Барри.

– Нет, пусть уж эта мне ответит! Дурачит она вас, и больше ничего! Нету здесь броши!

Миссис Норидж аккуратно обогнула кухарку и подошла к полке.

– Вы по-прежнему не понимаете логики вашей хозяйки, мисс Росс.

– А вы, значит, понимаете!

– О да. Позвольте побеспокоить вас, сэр Трейси.

Все уставились на гувернантку, почтительно обращавшуюся к чучелу. Тем временем миссис Норидж сняла чучело с полки, поставила на стол, приподняла длинную волнистую шерстку – и на груди Трейси-Гилмора-младшего блеснула, как медаль, золотая корзинка с жемчугом и бриллиантами.

* * *

Две недели спустя

– Дорогая миссис Норидж, позвольте еще раз выразить вам мою глубочайшую благодарность!

Гувернантка начала несколько уставать от изъявлений признательности, которыми при каждой встрече осыпали ее Барри Гринвич и его сестра. Обыкновенно она ссылалась на неотложные дела, требовавшие ее немедленного присутствия, но сейчас Эффи Прист находилась в комнате самой миссис Норидж и бежать от нее было некуда.

– Присаживайтесь, миссис Прист. Чаю?

– Благодарю вас! Я ненадолго, мне пора возвращаться в ателье.

Эффи поставила на стул круглую коробку, которую принесла с собой, и стала развязывать ленту.

– Вы знаете, что эта ужасная Бернис Росс по-прежнему работает у Барри? Можете себе представить? – Модистка была возмущена до глубины души. – Я бы выставила ее и ославила на каждом углу, а он вместо этого повысил ей жалованье… Некоторые мужчины – ужасные тюфяки!

– Вашего брата можно понять. Думаю, он испытал невыразимое облегчение, узнав правду.

– Именно так! Он сам говорил, что не мог заставить себя сердиться на Бернис. Но бог с ней! Миссис Норидж… – Маленькое личико Эффи Прист приобрело торжественное выражение. – Надеюсь, вы не откажетесь принять небольшой подарок. От всего сердца!

Она, наконец, справилась с лентой, сняла крышку, и глазам миссис Норидж предстала небольшая черная шляпка с овальной тульей и поднятыми по бокам полями – простая, но исключительно элегантная шляпка, то есть как раз такая, какая подобает респектабельной женщине.

Мастерица вынула ее из коробки, и миссис Норидж увидела, что сбоку творение Эффи украшено небольшим букетом искусственных ландышей.

– Надеюсь, вы не сочтете, что это слишком ярко? – с тревогой спросила Эффи.

– Она очаровательна, миссис Прист. Благодарю вас!

Когда Эффи ушла, миссис Норидж примерила шляпку и наклонила голову, рассматривая свое отражение в зеркале. Она осталась чрезвычайно довольной увиденным.

– Как все-таки мило со стороны мистера Гринвича было купить брошь с ландышами, а не с мальвами!

Ваш ход, миссис Норидж

– Эмма, ты должна знать: я категорически не одобряю затею Шарлотты!

Сообщив об этом, Джейн Марлоу откинулась на спинку дивана. На груди ее чернело ожерелье из гагата. Миссис Марлоу овдовела десять лет назад, но до сих пор носила полутраур. Оттенок «увядающая орхидея» чрезвычайно шел к смуглому полному лицу вдовы с выразительными черными глазами, и миссис Норидж в глубине души полагала, что именно этим, а вовсе не данью памяти покойному мистеру Марлоу, объясняется привязанность ее давней подруги к лиловому цвету.

– Мне не очень-то по душе молодой человек, – продолжала Джейн, понизив голос. – Но в наше время девушки не интересуются мнением матерей, а потому… Ах, дорогая моя! – насмешливо перебила она себя на полуслове. – Верно говорит пословица: старое дребезжит, новое звенит. Не слушай мое дребезжание. Шарлотта влюблена и намерена окружить своего избранника заботой. Будь моя воля, я заперла бы ее дома, но, к счастью, она меня совершенно не слушается. Как ты говорила? «Коровам, детям и собакам нужно уделять поровну внимания»? Временами я жалею, что не завела корову двадцать лет назад, одновременно с рождением Шарлотты. Шортгонскую… у них совсем маленькие рожки, это так мило… Или хайлендскую – я видала их в Шотландии. У них чудесная рыжая шерсть! Я держала бы ее прямо здесь, в гостиной, и расчесывала бы черепаховым гребнем… – прекрасные черные глаза Джейн Марлоу мечтательно затуманились.

Миссис Норидж вернула подругу от коров к менее приятным вещам – таким, например, как нареченный ее дочери.

– Он богат, Джейн?

– Будет богат, если тетка отпишет ему наследство.

– А если нет?

Джейн Марлоу пожала плечами.

– По его словам, он имеет две тысячи фунтов в год. Его тетка владеет поместьем Дастанвиль, что в Хэмпшире. Пять тысяч акров, моя дорогая – это не шутки.

– Кроме него, есть еще наследники?

– Да. Подробности тебе лучше узнать у Шарлотты. Характер у тетки Томаса властный и непростой. Многие вокруг нее ожидают, что она осчастливит в завещании именно их, а тебе известно, как развращает богатых старух подобострастное поклонение тех, кто от них зависим. Отчего-то именно женщины подвержены этой слабости… Как ты думаешь, почему?

Миссис Норидж наклонилась и заботливо поправила плед, сползший с колен миссис Марлоу. На маленьком столике между ними стоял поднос с чаем и печеньем, а возле него – нюхательная соль.

– Мы поговорим об этом после. А теперь скажи, что надумала Шарлотта? Из твоего письма я поняла, что ее жених болен и она хочет поехать к нему. Не понимаю, чем я могла бы быть полезна.

– Эмма, у меня есть опасения, что Томаса травят, – прервала ее Джейн.

Миссис Норидж внимательно поглядела на подругу. В характере Джейн Марлоу сочетались такие противоречивые черты, как взбалмошность и здравомыслие. С нее и впрямь сталось бы поселить корову в гостиной своего прелестного особняка, но нет сомнений, что при этом животному был бы обеспечен надлежащий уход.

– Это очень серьезное заявление, дорогая.

– …и для него у меня имеются основания. Вот послушай…

По словам Джейн Марлоу, леди Аделиза Бассет, полноправная хозяйка поместья Дастанвиль, готовилась встретить старость в окружении немногочисленных родственников и слуг. Давняя ссора разъединила ее с младшей сестрой, и женщины лишь дважды в год обменивались короткими церемонными письмами. Сестра Аделизы жила с мужем и сыном в Европе, путешествуя из страны в страну. Ее образ жизни, а главное, выбор супруга никак не могли быть одобрены женщиной таких строгих правил, как Аделиза.

Несколько лет назад несчастный случай оборвал жизнь ее младшей сестры. И она, и ее супруг погибли при крушении поезда. Их сыну Томасу было в то время двадцать пять. Возможно, молодой человек остался бы во Франции, если б не письмо, полученное от леди Бассет, в котором та скорбела об их общей утрате и выражала желание познакомиться с единственным племянником.