Кто убийца, миссис Норидж? - Елена Михалкова

– Осмелюсь сказать, сэр, напрасно. Это важно.

Эдвард Кендел недоуменно воззрился на нее.

– Что важно?

– Исчезновение гнезда. Учитывая это, а также пересоленную еду, я бы очень рекомендовала вам, сэр…

Она замялась. Эдвард наклонился вперед:

– Что рекомендовали бы?

Миссис Норидж вскинула на него серые глаза.

– Сменить код на замке в вашу оружейную комнату, сэр.

Несколько секунд Эдвард удивленно смотрел на нее, а потом расхохотался. Гувернантка, ничуть не обиженная, невозмутимо ждала, пока он закончит смеяться.

Эдвард вытер слезы, выступившие на глазах:

– Извините, миссис Норидж. Мне просто показалась очень забавной связь между пересоленным бифштексом и моими ружьями.

– Однако она есть, сэр.

– И в чем же она заключается?

Миссис Норидж покачала головой:

– Простите, я пока не могу сказать этого. Но мой долг – предупредить вас о возможной опасности.

Мистер Кендел снисходительно улыбнулся, глядя на нее.

– Вы прислушаетесь к моему совету? – прямо спросила миссис Норидж.

– Простите, боюсь, что нет.

– Отчего же?

Эдвард помолчал, по-прежнему улыбаясь, снял очки и повертел их в пальцах.

– Миссис Норидж, помните наш первый разговор? Вы рассказывали о принципах?

– Разумеется, сэр.

– Вы сказали, у вас их восемь. Но перечислили всего четыре. Нельзя ли услышать про остальные?

– Конечно. Пятый принцип – помнить о том, что ленивый работает вдвое больше. Шестой – если не можешь принять решение, ложись спать. Седьмой – коровам, детям и собакам нужно уделять поровну внимания…

Ее прервал раскатистый хохот Эдварда.

На этот раз миссис Норидж пришлось ждать дольше, пока мистер Кендел успокоится.

– Коровам… собакам… – с трудом выговорил он сквозь смех, – и детям… Поровну! Ох, миссис Норидж! А что делать тем несчастным, у которых нет коров?

Эмма явно собиралась ответить, но Эдвард замахал руками:

– Нет-нет, умоляю вас! Это был риторический вопрос. Вы меня до разрыва сердца доведете своими принципами и рекомендациями. Не обижайтесь на меня, миссис Норидж, но…

Он пытался подобрать слова, и гувернантка пришла ему на помощь:

– Но мои советы кажутся вам не заслуживающими внимания.

– Нет-нет! Скорее, странными. Поймите меня правильно! Я не разделяю ваших… м-м-м… своеобразных принципов и не могу разделять ваших опасений.

Миссис Норидж поднялась.

– Что ж, я поняла вас, мистер Кендел. Благодарю за уделенное время.

За ужином все шло как обычно. Но чуткое ухо миссис Норидж резали нотки фальши в чьем-то голосе. Неуловимый флер тревоги сгущался над беззаботными внешне людьми.

Впрочем, был ли кто-то из них и впрямь беззаботен?

Мистер Эдвард не сводил глаз с брата, опасаясь, не скажет ли тот мисс Уокер что-нибудь, что отвратит ее невинную душу от такого негодяя. Словно заботливая дуэнья, Эдвард готов был в любую минуту исправить промах Дэвида.

Сам же Дэвид шутил и смеялся, но глаза его оставались серьезными. Он теребил сигару, не замечая, что табак сыплется ему на колени. Что-то тяготило младшего Кендела, но он тщательно скрывал это от всех.

Мисс Уокер, как и ее брат, играла роль восхищенной слушательницы. Ей, похоже, было все равно, кому внимать – лицо ее выражало одинаковый восторг независимо от того, велась ли беседа о музыке или о разведении свиней. Священник кивал, и улыбка не покидала его бледное узкое лицо, держась на губах, точно приклеенная. Мистер Уокер настолько привык к ней, что даже когда все дружно начали выражать соболезнования тетушке Полли по поводу пропажи ее любимой собаки, он не перестал улыбаться.

– О, я уверена, Гастон вернется, – решительно заявила тетушка. – Его маленькое любящее сердечко просто разорвется вдали от меня.

Миссис Норидж вспомнила, как бульдога насильно кормили целыми днями, и подумала, что если бы он остался, то мог бы разорваться его маленький любящий желудок.

– Мисс Парсонс, мы завтра поищем его, – пообещала Люси.

– Разумеется, поищете, – ворчливо отозвалась пожилая леди. – Неужели я буду сама с больной ногой бегать по всей округе!

«Люси Кендел – вот кто спокоен, – подумала миссис Норидж. – Даже постоянные придирки тетушки Полли не слишком задевают ее».

Не подозрительна ли подобная безмятежность чувствительной Люси?

Миссис Норидж решительно встала. Определенно, ей нужно на время выкинуть все это из головы, или она начнет подозревать даже сбежавшего бульдога Гастона.

Эдварду Кенделу ночью не спалось. Он ворочался, вставал, читал, разбирал деловые бумаги – словом, проделывал все те действия, которые в другое время непременно усыпили бы его.

Но сон все равно не шел. Неясная тревога снедала Эдварда, и хуже всего было то, что определить ее источник он не мог.

Проще всего было решить, что причина в Дэвиде – в Дэвиде, который выводил его из себя подчеркнутым послушанием даже больше, чем насмешками. За насмешками Эдвард видел привычного младшего брата – безалаберного, ленивого, подвергающего осмеянию все то, что ценил в жизни сам Эдвард. Но за Дэвидом послушным, за Дэвидом кротким скрывался неизвестный ему человек, и на что он способен, старший брат не знал.

Он снова лег в кровать, твердо решив на этот раз не поддаваться тревожным мыслям. И это ему почти удалось. Но, уже погрузившись в сон, Эдвард самым краешком сознания вдруг уловил, что было причиной его беспокойства.

Странное поведение миссис Норидж.

Он произнес это в полудреме и вдруг проснулся. Проснулся окончательно, без малейшей надежды заснуть вновь, словно его окатили холодной водой.

Гувернантка! Ее смехотворное, нелепое предложение о смене шифра! Вот что не давало ему покоя. Эта донельзя странная теория о связи между пересоленным обедом, пропавшими птицами и кражей! Какая великолепная, образцовая глупость! Но именно из-за нее он мучился уже два часа.

Эдвард Кендел не на шутку рассердился. Завтра же, твердил он себе, расхаживая по комнате, завтра же он поговорит с ней всерьез и объяснит, что нельзя… что она не должна… что эти ее дурацкие принципы должны оставаться при ней!

В своем воображении Эдвард Кендел призвал миссис Норидж к благоразумию. Заложив палец за борт жилетки, он произнес целую речь. В ней он порицал чудачество и высмеивал странности. «Эксцентричность, – восклицал мистер Кендел, – не имеет права на существование в наше время прогресса и торжества здравомыслия! »