Больная любовь - Джесс Хилл

Бидерман выделил три наиболее важных элемента, лежавших в основе принудительного контроля жертвы: зависимость, ослабление и устрашение. Чтобы достичь нужного результата, применялись восемь техник: изоляция, монополизация восприятия, истощение и предельное ослабление жертвы, поддержание тревожности и отчаяния, чередование наказания и вознаграждения, демонстрация всесилия мучителя, унижение, жесткие требования по соблюдению самых простых бытовых норм. «Карта принуждения», созданная Бидерманом [2], продемонстрировала, что отдельно взятые жестокие приемы воздействия, на первый взгляд не связанные между собой, на самом деле замысловатым образом пересекаются. Когда исследователь увидел полную картину, механизм действия принудительного контроля прояснился.

На карте Бидермана вообще не фигурирует физическое насилие. Несмотря на то что к нему довольно часто прибегают, в нем не всегда есть необходимость. К тому же этот способ не слишком эффективен для того, чтобы добиться подчинения и сотрудничества. Наиболее опытные и искушенные тюремщики и следователи избегают его. Им достаточно поселить в сердце жертвы страх перед насилием, а это достигается с помощью туманных угроз и демонстрации того, что они готовы действовать решительно. Китайские коммунисты не были похожи на немцев или японцев – они не имели намерения просто замучить узников или уморить их непосильным трудом. Им требовалось подчинить их сердца и умы.

Когда Бидерман опубликовал свое исследование, к его выводам отнеслись скептически. Неужели людьми так просто манипулировать? Уверен ли социолог, что не были применены другие средства, которые просто не удалось обнаружить? Но Бидерман твердо стоял на своем: «Вероятно, обращение к подобным техникам, как ничто другое, демонстрирует неуважение к правде и личности, свойственное коммунистической идеологии», – писал он [15 - К принудительному контролю прибегали не только китайские коммунисты. В 2002 году американские военные психологи использовали созданную Бидерманом «Карту принуждения» для подготовки следователей, проводивших допросы на базе в Гуантанамо. Их обучили техникам принуждения и управления, которыми прославилась эта тюрьма: заключенных лишали сна, подолгу держали связанными, подвергали воздействию экстремальных температур, шума и т. п. Любопытно, что американские военные при этом упустили из виду то, что подобным подходом они добились ложных признаний. Техники принуждения применялись к небольшой группе заключенных Гуантанамо до 2005 года, после чего Конгресс запретил эти методы воздействия. Scott Shane, «U. S. interrogators were taught Chinese coercion techniques», The New York Times, 2 July 2008. (Прим. автора. )]. [3]

В 1970-е годы, когда женщины стали обращаться в только что открытые приюты, они рассказали о том, как их изолировали от друзей и родственников, как им давали четкие предписания, как себя вести, унижали, манипулировали ими, насиловали, угрожали убийством. Нередко им причиняли и физический вред, в крайних случаях даже в садистских формах, однако пострадавшие утверждали, что не это было самым ужасным. А некоторые вообще не подвергались физическому воздействию. В своем примечательном труде «Изнасилование в браке» (Rape in Marriage) Диана Рассел привела два списка: «Карту принуждения» Бидермана и перечисление способов давления, используемых домашними тиранами. Они оказались почти идентичными. Единственная разница состояла в том, что коменданты северокорейских лагерей сознательно прибегали к этим методам, то есть действовали тактически, а жестокие мужья воспроизводили систему принудительного контроля неосознанно.

В 1973 году правозащитная организация Amnesty International включила «Карту принуждения» в свой «Отчет о пытках», заявив, что эти техники – универсальные инструменты принуждения. [4] Позже психиатр и специалист по психотравмам из Гарварда Джудит Херман напишет: «Методы давления, которые позволяют одному человеку поработить другого, на удивление логичны и последовательны». В случае абьюза в семье принудительный контроль дает такой же эффект: агрессор приобретает власть над жертвой и влияние на ее жизнь. При этом психология пострадавшей, согласно Херман, начинает меняться под воздействием поступков и убеждений мужа-насильника. Ему не требуется применять физическую силу, чтобы сохранить свои позиции. Надо лишь заставить подчиненное существо поверить, что абьюзер способен удержать контроль. Джудит Херман полагает, что тактика устрашения особенно хорошо работает во взаимоотношениях с близкими и любящими людьми. «К примеру, регулярно избиваемые женщины часто говорили, что мужчина угрожает убить детей, или родителей жены, или ее подруг, которые могли бы приютить беглянку». Достаточно создать атмосферу постоянной опасности, чтобы «убедить жертву во всесилии обидчика, уверить ее, что сопротивление бесполезно и что ее жизнь полностью зависит от того, насколько она сможет завоевать его благосклонность и проявит абсолютную покорность». [5]

Коменданты северокорейских лагерей для военнопленных не стремились замучить американских узников до смерти. Они хотели подчинить их волю и разум.

Сегодня, благодаря прорывным работам таких экспертов, как Джудит Херман, Льюис Окун, Эван Старк, мы знаем, что для давления на родных и близких применяются примерно те же тактики, какие используются при любых попытках удержать кого-то в повиновении. К ним прибегают похитители людей и преступники, захватывающие заложников, сутенеры и создатели тоталитарных сект. А значит, нет ничего специфического в жертвах домашнего насилия – не то, что они как-то особенно слабы и беспомощны или страдают мазохизмом. На них направлены универсальные методы принудительного контроля, и в ответ они выдают ту же реакцию, что и профессиональные военные в плену.

На самом деле тем, кто страдает от партнера-агрессора, даже труднее сопротивляться, чем другим удерживаемым в неволе. К примеру, заложник чаще всего ничего не знает о преступнике и в целом склонен считать этого человека врагом. Но у пострадавшей от семейного насилия, по словам Херман, нет такого преимущества. Она «попадает в заточение постепенно, после долгих ухаживаний». Сначала женщина влюбляется и только потом оказывается в ловушке, запуганная и порабощенная абьюзером. Любовь связывает ее с ним и заставляет терпеть и прощать обиды, когда он обещает не поступать так больше. Мучитель тоже редко оказывается просто бандитом и садистом. Если бы все они были такими, проще было бы их распознать заранее и избежать контакта. Но абьюзер, как и все остальные мужчины, может казаться добрым, обаятельным и ласковым. Ему самому больно; он страдает от неуверенности. Именно перед такими людьми нередко тает женское сердце.

Патологическую ревность и собственничество мы подчас принимаем за приметы страсти. «У него нет цели во всем ограничить свою половину. Он просто безумно влюблен! »

Сказки и голливудские фильмы научили нас интерпретировать грозные предвестия домашнего насилия, – ревность, чувство собственничества и навязчивый контроль, – как признаки страсти, а не сигналы опасности. Но к тому времени, когда подобная «страсть» начнет перетекать в манипулятивное и доминирующее поведение, жертва оказывается уже глубоко привязанной к обидчику. Она будет преуменьшать значение эмоциональных вспышек и оправдывать его поступки, чтобы защитить любимого и сохранить любовь. Если же женщина захочет воспротивиться тому, чтобы стать заложницей абьюзера, ей придется поступать не так, как мы обычно поступаем, когда любим кого-то, а ровно противоположным образом. Херман пишет: «Она будет вынуждена сдерживать эмпатию, ей придется подавлять теплые чувства к абьюзеру. При этом насильник будет упорно повторять, что еще одна жертва с ее стороны, еще одно доказательство ее любви положит конец насилию и спасет брак. Умение сохранять и поддерживать отношения служит для большинства женщин предметом гордости и повышает их самооценку, поэтому манипулятору зачастую удается заманить жертву в западню, апеллируя к наиболее важным для нее ценностям. Нет ничего удивительного в том, что избитых жен, сбежавших из дома, порой удается уговорить вернуться». [6] Удивляться следует не их долготерпению, а силе духа и стойкости, позволяющей им выживать в экстремальных обстоятельствах.