Тайна замка Вержи - Елена Михалкова

У Николь в горле что-то булькнуло.

– Ладно, пусть так, – нехотя проговорил маркиз. – Видит бог, у меня чешутся руки… Но ты прав. Ты всегда отличался благоразумием. Единственный из всех.

– Благодарю, ваша светлость. Но вы несправедливы к своим слугам. Как же Дюбуа? А Фурнье?

– И где теперь Дюбуа и Фурнье? – с горечью бросил маркиз. – Сидят в каменном мешке и ожидают встречи с палачом. Ты знаешь, Гуго, каким пыткам подвергают тех, кого обвиняют в заговоре против короля? Но ни один не выдал меня. Иначе сюда уже скакали бы отряды гвардейцев.

Голос маркиза де Мортемара изменился. С графом сейчас был уже не тот шумный толстяк, что рассыпал за столом сальные остроты. Жан Лоран говорил резко и властно, и слова его были чеканны, как монеты.

Сейчас он был настоящий. А тот, за ужином, – притворялся. Лежа на крыше южной галереи, Николь поняла это очень хорошо.

– Не исключено, что они и скачут, – спокойно заметил Гуго де Вержи.

В ответ маркиз зло рассмеялся.

– О да, ты прав! Теперь, как никогда, нам нужен камень. Дьявол, почему ее никак не найдут?

У входа в часовню раздались крики.

– Смотри, Гуго! Неужели поймали?

– Надеюсь… – согласился тот после небольшой заминки. – Пойдемте к ним, ваша светлость.

Николь дождалась, пока в галерее станет тихо, и спустилась вниз тем же путем, которым поднялась. Когда ее босые пятки коснулись земли, она замерла, прислушиваясь.

Никого. Лишь гул голосов доносится от часовни.

Они спохватятся очень быстро, нужно спешить.

… – Элен, ее схватили? Что происходит?

Девушка откликнулась не сразу:

– Ничего…

Она застыла у окна, вцепившись в прутья оконной решетки, и пыталась рассмотреть знакомое лицо в толпе возле часовни. Но за мельтешением факелов невозможно было ничего угадать.

Беатрис скорчилась на кровати, обхватив колени руками.

– Мне холодно!

– Укройся.

– Прошу тебя, закрой окно! Почему они шумят? Когда все закончится?

– Заткнись! – сквозь зубы прошипела Элен. – Заткнись сейчас же! Я не знаю, когда все закончится, не знаю! Господи, – вырвалось у девушки, – хоть бы они убили ее!

Беатрис широко раскрыла глаза.

– Почему ты так говоришь? Ты желаешь Николь смерти?

Элен с презрительной жалостью покачала головой:

– Бог мой, какая ты глупая! Я хочу жизни нам, тебе и мне.

Сестра крепче обняла колени, не сводя с нее непонимающего взгляда. Элен усмехнулась:

– Как ты думаешь, что расскажет Николь, когда ее схватят? Она скажет отцу, что мы с тобой подговорили ее отправиться к маркизу.

– Отец накажет тебя, – прошептала Беатрис.

– И тебя, моя маленькая глупышка.

Губы девочки задрожали.

– Но ведь я ни в чем не виновата! – захныкала она. – Ты подтвердишь это, правда?

Элен присела перед кроватью, взяла ледяные руки сестры в свои.

– Я поклянусь перед отцом, что ты ни при чем. Вот только Николь будет клясться в обратном.

Воцарилось молчание. Беатрис осмысливала сказанное.

– А если… если ее убьют? – запинаясь, выговорила она наконец.

– Тогда некому будет опровергнуть наши слова. Мы заверим всех, что она по своей воле отправилась к маркизу, опередив меня.

– Но там был стражник, он видел вас!

Элен усмехнулась:

– С ним, уж поверь, я что-нибудь придумаю.

Крики в часовне стали громче. За окном раздался шорох, и искаженное от боли лицо Николь появилось за решеткой.

Беатрис вскрикнула, но Элен быстро зажала ей рот.

– Молчи!

Выпустив сестру, она подбежала к окну.

– Господь всемогущий! Как ты забралась сюда?

Николь не ответила. На объяснения не оставалось ни сил, ни времени.

Тяжело дыша, горничная просунула руку сквозь прутья решетки. В кулаке болтался мешочек.

– Ваша милость, возьмите. Оно принадлежит маркизу.

– Что это?

– Не важно. Прошу вас, верните это ему. Я не хочу быть воровкой.

– А как же ты?

– Попытаюсь бежать.

– Куда?

Николь переступила по узкому каменному парапету и почувствовала, как из-под ее босых ног с тихим шуршанием осыпается каменная крошка.

– Возьмите! – скованным от напряжения голосом повторила она и разжала кулак. – Быстрее!

Элен закусила губу, обдумывая что-то. Из-за ее спины молча выглядывала перепуганная Беатрис.

– Скорее, ваша милость! Я едва держусь!

– Если я возьму эту вещь и отдам маркизу, мне придется объяснять, как она оказалась у меня, – будто рассуждая вслух, проговорила Элен. – Если спрячу, ее могут найти. Как ни крути, выходит нехорошо.

– Ваша милость…

– Пусть остается у тебя!

С этими словами она приблизилась к горничной и толкнула ее в грудь. Николь сорвалась со стены и полетела вниз, не успев даже вскрикнуть.

Беатрис кинулась к окну.

– Ты убила ее!

– Надеюсь! – резко отозвалась Элен.

В дверь требовательно забарабанили. Сестры отскочили от решетки и испуганно взглянули друг на друга.

Будь на месте Николь другой человек, он неминуемо разбился бы насмерть. Но для девочки не прошли даром годы детских забав, во время которых она излазила все стены замка Вержи.

Выпустив из пальцев мешочек, Николь на лету ухватилась за толстые стебли плюща, с помощью которых забралась наверх. Побеги с жалобным треском отрывались от стены, выдирая за собой и камни, со стуком разбивавшиеся внизу. Последние десять футов Николь проехала вниз по стеблям, как по веревке, в кровь обдирая ладони.

Ударившись о землю, она упала на спину и долго лежала, хватая воздух ртом. Затем перевернулась и, пошатываясь, как пьяная, принялась на корточках ползать вокруг.

Камень нашелся в десяти шагах. Сунув его в прореху, как в карман, девочка поднялась и побрела к конюшне, тихо поскуливая от боли.

Три дворняги, чутких и злобных, поднялись ей навстречу. Самый крупный пес, подпалый, с исполосованной шрамами брылястой мордой, оскалил клыки и угрожающе зарычал.

– Мрак, это я! – всхлипнула Николь.