Дом одиноких сердец - Елена Михалкова

– Ножом закололи, – нехотя ответила наконец Даша.

– Ой, кошмар какой! – Олеся прижала руки ко рту совершенно взрослым жестом. – Мамочка, а кто?

– Не знаю, Олесь, – покачала головой Даша. – Милиция выясняет.

– А сама ты что думаешь? – неожиданно спросил Максим.

Даша отложила в сторону книгу. За прошедшие часы мысль о смерти Боровицкого постоянно преследовала ее, но она совершенно не думала о ее причине. Только сейчас вопрос мужа заставил осознать: к Петру Васильевичу в комнату кто-то пришел, и этот «кто-то» ударил его ножом и убил. Зачем? Почему? Даша растерянно взглянула на мужа и покачала головой.

– Максим, я ума не приложу, – искренне сказала она. – В доме престарелых одни старики. Вот так взять и ножом заколоть… Половину из них в инвалидной коляске возят!

– Ну, положим, не одни, – возразил муж. – Наверняка там еще и врачи, и медсестры. Охранники есть опять-таки. Меня вот что удивляет, – продолжал Максим. – Ты говоришь, он на стуле сидел?

– Да, – кивнула Даша, не понимая, к чему он клонит.

– И в комнате еще есть кушетка?

Она опять кивнула.

– То есть он сидел, убитый, на стуле? С закрытыми глазами?

– Сидел, но с открытыми, – сразу вспомнила Даша. – А при чем тут…

– И компьютер, наверное, был включен? – азартно продолжал Максим.

Даша припомнила обстановку комнаты. Когда она вошла туда, то смотрела только на мертвого Боровицкого, но что-то подсказало ей, что муж прав: компьютер работал.

– Звук! – вспомнила она. – Он шумел довольно громко.

Ее осенила догадка, и она перевела взгляд на Максима.

– Ну и что, что работал? – опять вылезла Олеся. – При чем тут комп, скажите мне!

Максим и Даша синхронно отмахнулись от нее, продолжая глядеть друг на друга. Обоим без слов было ясно, что означали включенный ноутбук и то, что старик сидел на стуле.

– Он писал… – медленно проговорила Даша. – У него же наверняка бессонница, как у многих пожилых людей. И кто-то зашел к нему… подошел… ударил…

Она попыталась представить, как открывается дверь в маленькую узкую комнатушку и заходит кто-то, кого Боровицкий видит сразу, потому что сидит боком к двери, как тот заносит нож…

Она покачала головой:

– Не получается.

– Вот именно, – сразу отозвался Максим. – Сама догадалась, да? Если ты увидишь человека с ножом, то попытаешься защититься, а не будешь сидеть как баран. Одно из двух: или убийца выхватил нож мгновенно, и тогда, значит, он был специально обучен. Человека вообще не так-то легко убить точным ударом в сердце. Либо…

– Либо он не сопротивлялся, – упавшим голосом закончила Даша. – Может, его чем-то опоили?

– Если так, то это быстро выяснится, – пожал плечами Максим. – Вполне возможно, у них же там куча всяких медицинских препаратов. Но мне кажется, что убить его мог только человек, которого старик хорошо знал. Точнее, о ком он что-то узнал, вот как. Не зря же он книжку писал…

В комнате повисло молчание.

– Мам, а ты на похороны пойдешь? – вдруг спросила Олеся.

Только Даша собралась ответить, что не знает, как связаться с родственниками, и тут громко прозвонил телефон. Максим вскочил, вышел из комнаты и быстро вернулся с трубкой в руках.

– Тебя, – протянул он трубку Даше.

Даша вышла из комнаты и поговорила минут пять, а когда вернулась, вид у нее был недоумевающий.

– Звонил нотариус, – ответила она на невысказанный вопрос Максима. – Просил завтра быть в офисе на Полянке по поводу завещания Боровицкого.

На следующий день она входила в нотариальную контору с неброской лаконичной вывеской. Только внутри можно было оценить, что дела у нотариусов идут совсем неплохо, и в первый момент Даша слегка оробела среди картин и кожаных кресел.

– Вы по какому вопросу? – деловито осведомилась девушка, сидевшая за регистрационной стойкой.

– Мне позвонили по поводу завещания Петра Васильевича Боровицкого, – пояснила Даша. – Но я не совсем уверена…

– Первый кабинет, – прервала ее девушка и подняла трубку зазвонившего телефона.

Даша прошла по коридору к ближней двери и обнаружила, что единственный маленький диванчик занят. На нем сидели двое крупных мужчин лет сорока, неуловимо похожие друг на друга. Она поздоровалась и получила в ответ сдержанные кивки. Один из мужчин, крепко сбитый, в хорошо сидящем костюме, бросил на нее короткий взгляд, а второй даже не повернул головы.

Мысленно сожалея о том, что прошли времена, когда дамам уступали места, она привалилась боком к стене. «Господи, в точности как в совковых поликлиниках, в очереди», – тоскливо подумалось ей.

От нечего делать Даша стала изучать мужчин. Нет, пожалуй, один из них все-таки помладше – лет тридцати шести – тридцати восьми. Время от времени он проводил указательным пальцем по обивке кресла, отчего раздавался противный скрипучий звук. «Костюм на нем мятый, – отметила Даша. – И вообще он какой-то… нервный. И потертый. Второй выглядит солиднее».

Второй действительно выглядел солиднее. Даша не разбиралась в костюмах, но женским чутьем поняла, что синяя в серую полосочку ткань стоит дорого. И галстук был красивый. Даже не столько красивый, сколько… Она задумалась. В общем, у Максима не было такого галстука, а ей хотелось бы, чтобы был.

Солидный перевел на нее взгляд, и Даше сразу стало неловко. Что она, в самом деле, – стоит тут галстук рассматривает… Как зевака натуральная, ей-богу!

Ей захотелось уйти отсюда. Хотелось, чтобы непонятная ерунда с вызовом к нотариусу поскорее закончилась и она могла бы поехать в магазин развивающих игр, где продавались пособия и разная полезная мелочь для занятий. Можно было бы что-нибудь и Олесе присмотреть…

– Наследственное, Боровицкий! Пройдите! – выкрикнула девушка из коридора, и двое мужчин поднялись как по команде и зашли в кабинет. Секунду подумав, Даша вошла следом.

В светлой комнате, заставленной шкафами, за огромным столом сидел толстый мужчина с двойным подбородком. Рядом, за столиком поменьше, разместилась обвешанная золотыми цепями дама лет сорока, а рядом с ней на стульчике притулилась девушка лет двадцати, выглядящая строго и неприступно. Та кого-то вдруг Даше напомнила, и спустя минуту она поняла кого – девушку за регистрационной стойкой. «Клонируют их, что ли? – подумалось ей не к месту. – Или, может, сестры…»