Время собирать камни - Елена Михалкова

– Он, он, – закивала Степанида седой головой. – Помощи мне от него много. Вот в прошлом году жил один, так тот одними утками своими интересовался. Настреляет, придет – и сразу спать. А этот и забор поправил, и по дому мне помогает, и денежку исправно платит. А как же еще, голуби мои, а? Я-то ведь по огороду уже не могу козой молодой бегать. Ой, Витюша, а ты видел, каких хором понастроили в нашем Калинове? Словом не сказать, сказка просто!

– Видели мы, – кивнул Виктор, – но еще не все. Вот, хотим прогуляться, посмотреть. Я пока только на пролетовский обратил внимание. Кто там теперь?

– Да бизьнесмен какой-то. Для матушки своей выстроил, чтобы она, значит, с внуками нянчилась все лето. Ну, ничего плохого не скажу, люди серьезные. Не сказать чтоб приветливые или шибко вежливые, так оно сейчас и не в почете. Про тебя, Витюша, знаю, – сменила тему баба Степанида, – а вот красавица твоя о себе мне сама расскажет. А ты, дружочек, сделай-ка чайку. Водички вон из колодца набери, а то в ведрах закончилась.

Подмигнув Тоне, Виктор вышел из дома. Ну, старушка сейчас из нее всю душу вывернет: как была любопытная, такой и осталась. Но вполне в здравом уме, судя по всему, никаким Альцгеймером тут и не пахнет. Беднота, конечно, ужасная. Надо бы ей деликатно денег подкинуть, вот только придумать как.

Задумавшись, Виктор не сразу заметил невысокого, крепко сбитого мужичка неопределенного возраста с реденькой бороденкой, отдыхавшего на бревне возле баньки. Топор был воткнут в здоровенное полено, валявшееся рядом.

– Добрый день, – поздоровался Виктор. – Мы к бабушке Степаниде в гости зашли, вот попросила воды набрать.

– Да я про вас знаю, – махнул тот рукой. – Она с утра уже ждет: как чувствовала, что зайдете. Давайте-ка воды натаскаем, а то так и будем за каждым чайником бегать.

Пока Степанидин постоялец доставал воду из колодца и разливал по подставленным Виктором ведрам, они разговорились. Женька, как представился мужичок, ожидал начала охотничьего сезона, а пока отдыхал на природе и помогал чем может хозяйке. В деревне ему нравилось: вроде бы и от Москвы не так далеко, и лес кругом.

– Если вам помощь какая нужна, вы ко мне обращайтесь, я на все руки мастер, – отрекомендовался он. – Пока охота не началась, я тут вроде как без особого дела сижу.

Виктор наполнил чайник, отнес в дом и застал там идиллическую картину: бабка Степанида, перетаскивая из кухни тарелки с золотистыми печенюшками, оживленно рассказывала что-то Тоне, а та смеялась.

– И ты знаешь, милая моя, – скрипела Степанида, расставляя на столике чашки в красный цветочек, – ведь так и боялась я до бани дойти, до того меня Витька, хулиган, испугал. Ну и дружки-приятели его, конечно! Только знаю я, кто придумщик-то у них был главный, – лукаво подмигнула она. – А вот и сокол твой ненаглядный. Ох проказник был мальчонка, ох и хитрец!

Тоня, отсмеявшись, взглянула на Виктора, качавшего головой с удивленным видом, и спросила у старушки:

– Бабушка Степанида, а расскажите мне про Витиных друзей, а то из него самого слова не вытянешь.

– А что рассказывать? – удивилась та. – Ну, Шуркиных ребят ты, наверное, уже знаешь.

– Да, кроме Юли, я ее еще не видела.

– Увидишь, увидишь. Она из них всех самая маленькая была, как птичка ровно. И чирикала так же – голосок тоненький, чтоб не сказать писклявый. Мужик-то ейный с детьми ее бросил и в бега подался, а куда – неизвестно. Николай у Шуры парень сурьезный, никак самый старший, а вот Сашка шалопаем всегда был, правда, нынче вроде бы остепенился и работу хорошую нашел. Вот только семьей не обзаведется, хотя сейчас, я смотрю, не особенно торопятся с этим делом.

– А мальчик из соседнего дома, который сейчас пустой стоит?

– Андрюша-то? Андрюша хороший мальчик был. И мне помогал, бывало, и родителей своих любил очень.

Старушка бросила быстрый взгляд в сторону Виктора, который рассматривал иконы в углу.

– А почему «любил»? – удивилась Тоня. – С ними что-то случилось?

– Да кто ж его знает, что с ними случилось. Только теперь ни Маши с Андреем, ни Андрюшеньки их нет и где они – одному богу известно.

Баба Степанида перекрестилась и покачала головой.

– Ну хорошо, – не успокаивалась Тоня, решив выведать у разговорчивой старушки все, что можно. – А почтальоновы дети… Ведь их так называли, правда? Они где сейчас?

Наступило молчание. Виктор медленно повернулся к жене, устремив на нее какой-то непонятный взгляд: словно он не понимал, что за вопрос она задала, и пытался перевести его на свой язык. Глаза его были холодными и удивленными. Бабка Степанида, глядя на них обоих, замолчала. Наконец Тоня неуверенно переспросила:

– Так что с ними, с детьми из нашего дома?

– Бабушка Степанида, засиделись мы у вас, пора нам, – с улыбкой сказал Виктор. – Печенье у вас замечательное, спасибо вам огромное. Как дом доделаем, пригласим к себе в гости, вот тогда Тонька пирогов напечет не хуже ваших.

Тоня не верила своим ушам.

– Вить, подожди, мы же еще не договорили!

– Тонь, если ты забыла, то я тебе напомню: нам с тобой по дому еще работать и работать. Я понимаю, вы, женщины, – народ любопытный, но давай ты потом будешь свое любопытство удовлетворять, хорошо?

Когда Виктор начинал говорить с ней так, словно она закапризничавший, плохо воспитанный ребенок, которого ставят на место в присутствии гостей, она всегда терялась, краснела и не знала, что сказать. В такие минуты Виктор сразу становился очень значительным, очень взрослым, понимающим, что нужно делать, а что не нужно, а она сама превращалась в простушку, плохо одетую и совершенно не умеющую себя вести.

– Действительно, голубки мои, бегите, бегите, потом зайдете! – закивала головой хозяйка. – Успеется еще, наговоримся – самим надоест. А пока с богом, милые мои.

Распрощавшись с бабой Степанидой, Виктор с Тоней вышли на улицу. И тут Тоню ожидал второй неприятный сюрприз. Прислонившись к забору, на траве сидел неопрятный старик, от которого несло алкоголем, и, прищурившись, смотрел прямо на них.