Жажда - Ю Несбё

– Я тебе не понравился? Ты тоже не так хороша, как на фотографии с сайта, детка. Нам надо познакомиться получше, ведь в прошлый раз н-нам это не удалось.

Голос. И почти незаметное заикание. Однажды она уже слышала его. Элиса стала брыкаться, пытаясь высвободиться, но ее как будто зажало в тиски. Он волок ее мимо зеркала, положив голову ей на плечо.

– Не твоя вина, что меня осудили, Элиса, доказательств было предостаточно. Я здесь не поэтому. Поверишь ли ты, если я скажу, что это случайность? – Он улыбнулся.

Элиса уставилась на его рот. Его зубные протезы из железа, выкрашенные в черный цвет и снабженные острыми клыками на верхней и нижней челюсти, напоминали лисьи капканы.

Они тихо поскрипывали, когда он раскрывал рот, – наверное, были на пружинах.

Теперь она вспомнила подробности того дела. Фотографии с места преступления. И поняла, что скоро умрет.

Тогда он укусил.

Элиса Хермансен попыталась заорать в его ладонь, увидев, как из ее шеи брызнула струя крови.

Он снова поднял голову и посмотрел в зеркало. Ее кровь стекала по его бровям и челке на подбородок.

– Вот это я называю с-совместимостью, детка, – прошептал он.

И снова укусил.

У Элисы закружилась голова. Сейчас он держал ее совсем не крепко. Мог и не держать, потому что парализующий холод и незнакомый мрак окутали пространство вокруг и внутри Элисы. Она высвободила руку и протянула ее к фотографии у зеркала. Попыталась коснуться карточки, но не смогла дотянуться кончиками пальцев.

Глава 2

Четверг, первая половина дня

Яркий утренний свет падал в окна гостиной и проникал в коридор.

Следователь по особо важным делам Катрина Братт в молчаливой задумчивости стояла перед зеркалом и разглядывала фотографию, воткнутую в раму. На ней женщина и маленькая девочка сидели в обнимку на камнях. У обеих мокрые волосы, обе обмотаны большими полотенцами, словно только что искупались нежарким норвежским летом и пытаются согреться, прижимаясь друг к другу. Но теперь их кое-что разделяло. Их разделила струйка крови, сбежавшая по поверхности зеркала через фотографию, прямо между двумя улыбающимися лицами. У Катрины Братт не было детей. Возможно, однажды она захочет детей, но не сейчас. Сейчас она – недавно разведенная женщина, нацеленная на карьеру, и ей это нравится. Разве нет?

Услышав тихое покашливание, Катрина подняла голову и встретилась взглядом с человеком, лицо которого было покрыто шрамами, а линия волос на выпуклом лбу начиналась на удивление высоко. Трульс Бернтсен.

– В чем дело, инспектор? – спросила она.

Его лицо скривилось после ее намеренного напоминания о том, что, несмотря на пятнадцать лет службы в полиции, он все еще оставался в низком чине инспектора первого класса и по этой причине – и ряду других причин – никогда не смог бы занять должность следователя в отделе по расследованию убийств. Если бы его не устроил туда друг детства, начальник полиции Микаэль Бельман.

Бернтсен пожал плечами:

– Да в общем, ни в чем. Это ведь вы ведете расследование. – Он посмотрел на нее холодным собачьим взглядом, покорным и злобным одновременно.

– Опросите соседей, – сказала Братт. – Начните с тех, что живут этажом ниже. Нам особенно интересно знать, что они слышали и видели вчера и сегодня ночью. Но поскольку Элиса Хермансен жила одна, мы также хотим знать, с какими мужчинами она общалась.

– То есть вы полагаете, что это сделал мужчина и что они были знакомы прежде?

Только сейчас она заметила молодого человека, паренька, стоявшего рядом с Бернтсеном. Открытое лицо, светлые волосы. Красавчик.

– Андерс Виллер, приступил к работе сегодня.

Голос у него был высоким и звонким, глаза улыбались, и Катрина подумала, что он наверняка осознает силу своего очарования. Характеристика, написанная его бывшим начальником в Управлении полиции Тромсё, выглядела как настоящее признание в любви. Но в этом не было ничего странного, так как послужной список Виллера подтверждал изложенное в характеристике. Самые высокие оценки на экзаменах в Полицейской академии, которую он окончил два года назад, и хорошие результаты в должности так называемого инспектора второго класса с полномочиями следователя в Тромсё.

– Идите вперед, Бернтсен, – велела Катрина.

Тот зашаркал ногами по коридору, словно выражая пассивный протест против приказов начальницы-женщины, которая к тому же моложе его.

– Добро пожаловать, – сказала Катрина, протягивая пареньку руку. – Приношу свои извинения за то, что мы не были на месте и не приняли тебя как следует в твой первый день.

– Мертвые имеют преимущество перед живыми, – произнес Виллер.

Катрина узнала слова Харри Холе. Она заметила, что Виллер внимательно смотрит на ее руку, и сообразила, что до сих пор не сняла латексные перчатки.

– Они не прикасались ни к чему ужасному, – сказала она.

Виллер улыбнулся. Белые зубы. Десять дополнительных баллов.

– У меня аллергия на латекс, – ответил он.

Минус двадцать баллов.

– Ладно, Виллер, – произнесла Катрина Братт, по-прежнему протягивая ему руку. – Эти перчатки без присыпки, они произведены без использования аллергенных и эндотоксиновых материалов, и, если ты будешь работать в отделе по расследованию убийств, тебе придется надевать их довольно часто. Но конечно, мы можем перевести тебя в отдел экономических преступлений или…

– Ну уж нет, – рассмеялся он и пожал ей руку.

Она почувствовала, как по латексу растеклось тепло.

– Меня зовут Катрина Братт, я руковожу расследованием этого дела.

– Я знаю. Вы работали в группе Харри Холе.

– В группе Харри Холе?

– В Котельной.

Катрина кивнула. Она никогда не думала о них как о группе Харри Холе, это была всего лишь маленькая следственная группа из трех человек, созданная по особому случаю, чтобы вести независимое расследование убийств полицейских… Хотя название, конечно, все объясняло. После этого Харри вернулся в Полицейскую академию в качестве преподавателя, Бьёрн – в Брюн, в криминалистический отдел, а она сама – в отдел по расследованию убийств, где стала старшим следователем.

Глаза Виллера светились и по-прежнему улыбались.

– Жалко, что Харри Холе не…

– Жалко, что сейчас у нас нет времени поболтать, Виллер, нам надо убийство расследовать. Иди с Бернтсеном, слушай и учись.