Принц Николас - Эмма Чейз

– В парламенте ходят разговоры об изменении церемониального суверенитета.

– Они всегда о чем-то говорят.

– Не сейчас, – резко обрывает она. – Это другое. Они держатся за торговое законодательство, безработица растет, зарплаты падают.

Она стучит по экрану.

– Эти заголовки не помогают. Людей больше волнует еда на столах, в то время как их принц прыгает из одного роскошного отеля в другой. Мы должны дать прессе какой-то позитивный репортаж. Мы должны дать людям праздник. И мы должны показать парламенту, что с нами лучше дружить, или мы будем контролировать их.

Я киваю, соглашаясь. Как глупый мотылек, хлопаю крыльями в сторону пламени.

– А как насчет Дня гордости? Мы могли бы открыть бальный зал для посетителей, устроить парад? – предлагаю я. – Люди любят такие вещи.

– Я думала о кое-чем… большем. О чем-то, что захватит внимание всего мира. Событие века, – произносит она, одновременно постукивая пальцами по подбородку.

Ее глаза блестят, как у палача перед тем, как опустить топор.

И топор опускается.

– Свадьба века.

2

Николас

Все мое тело застыло. И, думаю, органы тоже перестали работать. Мой голос груб, с бессмысленной, нелогичной надеждой я спрашиваю:

– Тетя Мириам снова выходит замуж?

Королева складывает руки на столе. Плохой знак. Это подсказка, говорящая о том, что все, что она решила в своей голове, не сможет разрушить даже ураганный ветер.

– Когда ты был мальчиком, я пообещала твоей матери, что дам тебе возможность выбрать себе жену, как твой отец выбрал ее. Я смотрела и ждала, а сейчас я больше не могу ждать. Твоя семья нуждается в тебе; твоя страна нуждается в тебе. Поэтому ты должен будешь объявить имя своей невесты на пресс-конференции… в конце лета.

Ее заявление шокирует меня, и я вскакиваю на ноги.

– Это всего лишь через пять чертовых месяцев!

Она пожимает плечами.

– Я хотела дать тебе тридцать дней. Ты можешь поблагодарить своего дедушку, он уговорил меня дать тебе больше времени.

Она имеет в виду портрет, висящий напротив нее на стене. Мой дедушка умер десять лет назад.

– Может, вам лучше меньше концентрироваться на моей личной жизни и больше переживать о прессе, которая может узнать, что вы говорите с портретами.

Сейчас ее руки тоже находятся на столе, и она наклоняется ко мне.

– И это один портрет – не хами мне, Ники.

– Ничего не могу поделать, – многозначительно смотрю на нее. – Я учился у лучших.

Она игнорирует этот выпад.

– Я составлю список имен подходящих молодых леди – кого-то ты знаешь, а с кем-то незнаком. Это наш лучший курс действий, если ты не дашь мне повода думать иначе.

И у меня ничего нет. Мое остроумие покидает меня так быстро, что в моей голове остается лишь след от пыли. Потому что договорные отношения – это мудро, она права – королевская свадьба убьет двух зайцев сразу. Но зайцам плевать, что правильно, они просто увидят, как камень полетит в их головы.

– Я не хочу жениться.

Она пожимает плечами.

– Я не виню тебя. Я тоже не хотела надевать тиару королевы Бельвидеры, твоей прапрабабушки на свое двадцатиоднолетие, она была слишком тяжелой. Но мы должны выполнять свой долг. Ты это знаешь. Пришла твоя очередь, принц Николас.

Должно быть, причина в том, что она путает слова «долг» и «дерьмо».

И она приказывает мне не как моя бабушка – она приказывает как моя королева. Вся жизнь в воспитании в себе ответственности и чести, право наследия – все это делает для меня невозможным отказаться.

Мне нужен алкоголь. Прямо, твою мать, сейчас.

– Это все, Ваше Величество?

Она несколько секунд смотрит на меня, затем кивает.

– Это все. Хорошей поездки; мы поговорим об этом снова, когда ты вернешься.

Я встаю, наклоняю свою голову, разворачиваюсь и ухожу. Как только дверь за мной закрывается, я слышу вздох.

– Ох, Эдвард, где мы поступили неверно? Почему все должно быть так сложно?

* * *

Час спустя я вернулся в «Гатри-Хаус», сижу перед камином в гостиной и протягиваю пустой стакан Фергусу для дозаправки. Еще одной.

Это не значит, что я не знал, что от меня ждали, весь мир об этом знал. У меня есть одна работа: передать свою кровь тигра следующему поколению. Зачать наследника, который однажды заменит меня, а я в свою очередь заменю свою бабушку. И буду управлять страной.

До сих пор все это казалось теорией. Когда-нибудь, однажды. Королева здоровее, чем вся конюшня, – в ближайшее время она никуда не денется. Но сейчас… свадьба… то ли еще будет.

– Вот он!

Я могу по пальцам сосчитать людей, которым могу доверять – и Саймон Барристер, 4-й Граф Эллингтон, один из них. Он приветствует меня мужскими объятиями с пылающей улыбкой. И когда я говорю пылающей, я имею в виду в буквальном смысле – его лицо ярко-красного цвета, с корочкой по краям.

– Что, черт возьми, случилось с твоим лицом?

– Чертово карибское солнце ненавидит меня. Независимо от того, сколько солнцезащитного крема я использовал, оно нашло способ спалить меня как щепку! – Он подталкивает меня. – Зато можно креативно провести медовый месяц, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мазь от ожогов может быть достаточно скользкой.

Саймон женился в прошлом месяце. Я стоял рядом с ним у алтаря, хотя старался изо всех сил, чтобы он сбежал.

У него большое сердце и великолепный ум, но ему никогда не везло с женщинами.

Медные волосы, молочно-белая кожа и лишний вес, который ни теннис, ни езда на велосипеде не смогли согнать. Но потом появилась Френсис Алкотт. Френни не любит меня, и это взаимно. Она потрясающая – я опишу ее так: темные волосы и глаза, лицо ангела, кожа как у фарфоровой куклы.

Такой, у которой голова внезапно начинает вращаться вокруг шеи перед тем, как она затащит вас под кровать и задушит.