Тайное место - Тана Френч

– Нет.

– Все так говорят.

– Я серьезно.

– Хорошо. – Она резко затормозила у кафе стремного вида, типа веганское, окна сто лет не мыли. – Принеси мне кофе. Черный, без сахара.

Мое эго не отличается хрупкостью и не развалится от отсутствия ежедневной разминки. Резво выскакиваю, два кофе с собой, даже заработал улыбку от грустной официантки.

– Пожалуйста, – сказал я, усаживаясь на пассажирское сиденье.

Конвей отхлебнула глоток.

– Дерьмовый вкус.

– Вы сами выбрали место. Хорошо, если не соевый.

Надо же, почти улыбнулась, но в последний момент все же сдержалась.

– Такой и есть. Выкидывай оба, не хочу, чтоб машина провоняла.

Урна была на другой стороне дороги. Опять наружу, аккуратно через оживленный поток, урна, через поток машин обратно на свое место. Начинаю понимать, почему Конвей все еще работает одна. Втопила педаль газа, прежде чем я успел захлопнуть дверь.

– Итак, – начала она. Вроде немного оттаяв, совсем немного. – Про дело знаешь? Хотя бы в общих чертах?

– Да.

В общих чертах про него знали даже уличные собаки.

– Значит, тебе известно, что мы никого не взяли. А почему? Что говорят насчет этого?

Слухов ходило много. Я же просто сказал:

– С некоторыми делами такое случается.

– Мы в тупике, вот почему. Знаешь, как бывает: есть место преступления, есть свидетели какие-никакие, про жизнь жертвы кое-что известно, и во всем этом надо найти зацепку. Но здесь ни хрена мы так и не нашли. – Конвей углядела в соседнем ряду просвет, которого хватило бы разве что мопеду, и резко крутанула руль, встраиваясь. – Если коротко, ни у кого не было причин убивать Криса Харпера. По всему выходит, что хороший был парень. Так, конечно, всегда говорят, но в этот раз, похоже, не врут. Шестнадцать лет, четвертый год в школе Святого Колма, живет в пансионе, местный, но его папаша решил, что сынок не получит всех преимуществ, которые дает обучение в школе Святого Колма, если не будет жить в пансионе. Такие места, они ведь в основном нужны, чтоб заводить связи; подружись с правильными людьми в Колме – и работать меньше чем за сотню штук в год не придется уже никогда. – Конвей скривила губы, демонстрируя, что она думает на этот счет.

– Толпа подростков в замкнутом помещении, всякое случается. Травля, например. Ничего такого, нет?

Через канал – и в Ратмайнс.

– Абсолютно. Крис был популярным парнем, куча друзей, никаких врагов. Пара драк, но для мальчишек его возраста это нормально; ничего серьезного, ничего, что нам помогло бы. Подружки не было, по крайней мере официально. Три бывших – рано они теперь начинают, – но никакой “настоящей большой любви”, пара свиданий с обнимашками в кино, и разбежались; все расставания – больше года назад и без обид с любой стороны, насколько мы смогли выяснить. С учителями он тоже ладил. Колобродил иногда, но скорее от избытка энергии. Мозги средненькие, не гений, но и не идиот; не усерднее прочих, но и не лентяй. С родителями не ссорился и вообще виделся нечасто. Одна сестра, гораздо младше, с ней тоже отношения нормальные. Мы всех как следует прижали – не потому что рассчитывали что-то найти, просто других вариантов не было. И ничего. Ни намека даже.

– Дурные привычки?

Конвей покачала головой:

– Тоже мимо. Приятели говорят, он изредка курил на вечеринках, и не только табак, а если удавалось раздобыть алкоголь, то бывало, что напивался вдрызг, но на момент смерти был кристально трезв. И следов наркотиков тоже не нашли, ни в организме, ни в вещах. Никаких азартных игр. В истории браузера на домашнем компьютере есть пара порносайтов – а чего еще ждать от подростка? Насколько мы смогли установить, самые страшные его грехи – изредка затяжка-другая травы и порно в интернете.

Лицо у нее было спокойным. Брови чуть насуплены, вся сосредоточена на дороге. Казалось, ей совершенно безразлично, что ни хрена они так и не нашли: так случилось, не повезло, нечего расстраиваться.

– Ни мотива, ни зацепок, ни свидетелей. Со временем мы начали гоняться за собственной тенью, допрашивали одних и тех же людей раз за разом. С одним и тем же результатом. А у нас были и другие дела, мы не могли себе позволить несколько месяцев бессмысленно колотиться лбом о стену. Так что я в конце концов закрыла это дело. Положила под сукно в надежде, что рано или поздно произойдет что-нибудь вроде сегодняшнего.

– Как вы оказались главным следователем? – спросил я.

Конвей плотнее нажала на педаль.

– В смысле, как такой пигалице дали такое большое дело? Надо ей было заниматься домашним насилием, да?

– Нет. Я имел в виду, что вы же новичок.

– И что? Хочешь сказать, мы поэтому ничего не нашли?

Значит, все-таки не безразлично. Скрывает, достаточно хорошо, чтоб парни на работе не догадались, но ей вовсе не все равно, еще как не все равно.

– Нет, я пытаюсь сказать…

– Потому что иди в жопу. Можешь сваливать прямо сейчас, в автобус и домой в свои Висяки.

Не держи она руль, наверняка уже тыкала бы пальцем мне в физиономию.

– Нет. Я пытаюсь сказать, что с таким делом – подросток, элитная школа – в вашем отделе должны были догадаться, что шума будет много. Костелло был старше по званию. Почему он не взял его себе?

– Потому что я его заслужила. Потому что он знал, что я хороший, мать твою, детектив. Усвоил?

Стрелка спидометра продолжала ползти вверх, далеко за разрешенный предел.

– Усвоил, – быстро согласился я.

Повисла тишина. Конвей чуть снизила скорость, но лишь чуть. Мы добрались до Тереньюр-роуд; когда поток машин поредел, MG показал, на что способен. Выдержав паузу, я сказал:

– Эта машина – настоящая красавица.

– Водил такую?

– Пока не приходилось.

Снова кивок, как будто я только что подтвердил сложившееся обо мне мнение.

– В таком месте, как Святая Килда, надо себя показать, произвести впечатление. – Она неопределенно взмахнула рукой у себя над головой. – Добиться уважения.