Лишь ты одна - Джоанна Линдсей

– Вы забрели далековато от проторенных дорог, мистер Ратледж.

– Мне не до шуток, – сухо заметил Демьен и добавил: – Надеюсь, хоть вы знаете, где мы?

Юнец кивнул и ответил:

– Думаю, максимум в паре дней пути от Коффивилла.

Об этом городе Демьен знал только то, что он – не тот, что ему нужен. Судя по всему, дилижанс увез его гораздо дальше к югу, чем предполагалось, и прошагал он больше, чем требовалось.

– Коффивилл – ближайший город?

– Без понятия. Я не из местных.

– Тогда почему вы здесь?

– Есть у меня дела в Коффивилле… Во всяком случае, я на это рассчитываю.

Малыш опять замолчал. Демьен подозревал, что ему эти расспросы неприятны – слишком уж коротко отвечает. Но Демьен просто радовался возможности поговорить, пока ему не сказали, что хватит лезть не в свое дело.

– Хотелось бы верить, что я не ходил кругами. Скажите, а мы далеко от дороги?

Мальчик покачал головой:

– Дороги я стараюсь по возможности избегать. Чем дальше, тем меньше возможных попутчиков, а я люблю путешествовать в одиночку.

От прямоты этого заявления Демьен немного покраснел.

– Извините, что нарушил ваше уединение. Я заблудился.

– Как так вышло? – спросил Малыш. – Вас лошадь сбросила?

Пусть не в самом вопросе, но в тоне точно проскользнул намек на то, что Демьен плохо управляется с лошадью. Потому и ответ прозвучал не слишком дружелюбно:

– Нет, я ехал в дилижансе. И пока вы не спросили, не выпал ли я из него…

– Да ладно вам, мистер, – перебил его Малыш. – На простые вопросы обижаться не стоит. Мне вы их задали гораздо больше. Вы же не приехали к моему лагерю верхом, а пешком пришли. Первая мысль, что ваша лошадь либо захворала, либо вас сбросила. Пассажиры дилижанса обычно не продолжают путь на своих двоих.

Демьен вздохнул, у него снова разболелась голова. Малыш размышлял вполне логично.

– На дилижанс, в котором я ехал, напали грабители, – объяснил он. – Кучер пытался ускакать от нападавших, погнал лошадей, и экипаж в итоге разбился. Ударившись головой, я потерял сознание. Когда очнулся ночью, рядом – ни лошадей, ни кучера, а карманы и саквояж оказались пусты.

– Грабители дилижансов – и в наших краях? – живо поинтересовался Малыш, подняв голову. – Когда это произошло?

– Позавчера.

– Скорее всего, они уже далеко, – разочарованно вздохнул Малыш.

– Полагаю, что так, – нахмурился Демьен. – А вам бы хотелось, чтобы они были где-то рядом?

– Уэлс Фарго хорошо платит тем, кто ловит грабителей дилижансов. Что ж, теперь расскажите вы, мистер Ратледж, что привело вас на Запад?

– С чего вы взяли, что я с Востока?

На этот раз улыбку Малыша заметить не составило труда. Его светло-карие, почти янтарные при свете огня, глаза окинули Демьена с головы до ног.

– Предположение.

Демьен нахмурился. Издав смешок, юнец сказал:

– Отправились в путешествие по стране, как это принято на Востоке?

Вопрос задел Демьена, и он ответил:

– Нет. Я еду в Техас, чтобы убить одного типа.

Глава 4

«Я еду в Техас, чтобы убить одного типа». Слова возродили в памяти события, имевшие место полгода назад, весенней ночью, обрушившей его привычный мир.

Поначалу все складывалось удачно. Незадолго до приезда Демьена, Уинифред доставили от него цветы. Обручальное кольцо подарил он уже сам. Они даже в ресторан успели вовремя, и плотное нью-йоркское движение не нарушило их планов. Обед прошел великолепно. Демьен готовился задать решающий вопрос, как только привезет Уинифред домой.

Отец девушки уже одобрил его кандидатуру. Он на самом деле был в восторге: Демьен и Уинифред были прекрасной парой – наследник «Ратледж импортс» и наследница «К. У. энд компани». Это не просто брак, а слияние двух крупнейших в городе компаний по импорту.

Но под конец десерта возле их столика оказался сержант Джонсон из двадцать первого участка и попросил Демьена перекинуться парой слов наедине. Они вышли в коридор. К концу этого разговора Демьен не мог скрыть своего шока.

Он уже не помнил, просил ли сержанта позаботиться о том, чтобы Уинифред безопасно добралась до дома. Демьен ринулся в офис «Ратледж импортс». Во всех окнах здания горел свет.

Обычно офис закрывался в пять, но иногда кто-нибудь из сотрудников задерживался, засидевшись в документах. Да и сам отец Демьена порой оставался на подольше… однако не настолько. К такому часу из офиса уходили даже уборщицы. В данный момент там трудились лишь сотрудники полицейского управления Нью-Йорка.

Труп по-прежнему висел на флагштоке в зале с высоким потолком. По обе стороны двери располагались два резных флагштока. В июле на них красовались американские флаги, в иное время – вьющиеся растения. Теперь же с одного из них горшки кто-то сбросил, и помятые, перемазанные в земле листья усыпали кремовый ковер. На флагштоке висело мертвое тело.

Не будь стены сложены из кирпича, не выдержали бы такой тяжести – флагштоки были закреплены прочно. Стальной флагшток даже не согнулся под весом трупа.

Так низко и одновременно высоко. Если бы с покойного не сняли ботинки, казалось бы, что он стоит на цыпочках. Сильные руки не связаны – он мог бы ухватиться за флагшток и ослабить давление веревки на шею. А еще рядом стоял стул, до которого тоже можно было дотянуться.

– Снимите его.

Но Демьена никто не услышал. Трое мужчин преградили ему вход и впустили, только когда он назвал свое имя. Полицейские слишком увлеченно искали улики, и никто не обратил внимания на сдавленный голос Демьена. Ему пришлось закричать, чтобы его наконец услышали:

– Снимите его!

Крик заметили, и полицейский офицер рявкнул в негодовании:

– А вы еще кто, черт побери?

Демьен все еще не мог отвести взгляд от трупа.

– Я его сын.

Послышались невнятные выражения соболезнования, пока полицейские снимали тело с веревки. Демьен словно не слышал этих слов. Мертв его отец, единственный на свете человек, к которому он был привязан. У Демьена не было другой родни.