Долгая дорога домой - Сару Брайерли

Как и было обещано, назавтра пришел человек, который тоже говорил медленно и просто, чтобы я понимал. На нем был хороший, аккуратный костюм, и он рассмеялся, когда я указал на его примечательные усы: «Капиль Дев! » – имея в виду капитана сборной Индии по крикету, на которого тот был похож. Он присел на мою лежанку и сказал:

– Иди-ка поближе и расскажи, откуда ты взялся.

И я поведал ему о том, что со мной случилось. Он как можно подробнее расспрашивал о моем городе, обо всем, что могло помочь определить место, и, пока я как мог старался объяснить все в подробностях, он улегся и меня пригласил лечь рядом.

За время приключения со мной случилось много чего хорошего и плохого, я принимал и удачные, и неудачные решения. Инстинкт самосохранения меня иногда подводил, но за недели скитаний по городу он обострился, в случае опасности приходилось принимать решения и головой, и интуицией. На улице без чуйки не выжить. Наверное, ни один пятилетка не чувствовал бы себя спокойно, лежа рядом с незнакомым мужчиной. Ничего особенного не происходило, мужчина меня не трогал, но, несмотря на радужные, усыпляющие бдительность обещания, что я вот-вот отправлюсь домой, я понимал, что дело неладно. И еще знал, что нельзя было показывать свое недоверие, – пока сделаю вид, что все в порядке. Пока он рассказывал, что на следующий день мы пойдем в какое-то место и он постарается отправить меня домой, я кивал и поддакивал. В то же время я не просто знал, что с этим человеком водиться опасно, но и что нужно готовить план побега.

Вечером после ужина я мыл посуду в старом облезлом тазу, стоявшем в углу хибары у двери, как и в прошлые два вечера. Мужчины снова пошли курить и чаевничать и вскоре увлеклись разговором и шутками. Самое время. Я выбрал подходящий момент и рванул к двери. Бежал, как от смерти, хотя сейчас понимаю, что, возможно, так и было. Я надеялся, что мужчины от неожиданности замешкаются, и это даст мне фору в погоне. И снова я бежал в ночь по путям и незнакомым улицам, не разбирая дороги, с одной лишь мыслью – удрать.

Довольно скоро я выдохся и, замешавшись в толпу, замедлил бег. Может, никто и не думал за мной гнаться, а если и погнался, то точно уже отстал. И тут я услышал, как кто-то зовет меня по имени совсем рядом. Я вздрогнул, будто по мне электрический разряд прошел. Тут же пригнулся, хотя и так по росту был ниже людей вокруг, и направился в самую гущу толпы в нешироком переулке, где с лотков торговали уличной едой. Оглядевшись, я заметил пару мужчин, которые по виду могли быть моими преследователями: лица суровые, мрачные, озираются, движутся быстро. И тут я узнал в одном из них того самого рабочего, который меня привел. Я поспешил прочь, но на улице уже было не протолкнуться, так что улизнуть не получалось. Надо было прятаться. Я нашел небольшой проход между двумя домами и втиснулся в него, забился так глубоко, как мог, и уперся в торчащую из стены сточную трубу, достаточно широкую, чтобы спрятаться. Не обращая внимания на паутину и заливавшую руки грязную воду, я лицом ко входу вполз в нее на четвереньках, так что с улицы меня видно не было. Те, кто были снаружи, пугали меня куда больше темной трубы. Если меня найдут, деться уже будет некуда.

Я услышал, как один из них говорит с продавцом фруктового сока, чей лоток стоял совсем близко к моему убежищу. Я даже с ужасом вспоминаю, что выглянул ровно в тот момент, когда мой рабочий обшаривал проход хмурым взглядом, который как будто остановился на мне, но лишь на мгновение. Неужели меня действительно чуть не поймали? Видел ли я того самого человека? Теперь уже с уверенностью сказать не могу, но это воспоминание особенно сильно врезалось в память, наверное, из-за потрясения от предательства: я же доверился этому человеку, верил, что он мне поможет, и казалось, что подо мной земля разверзлась и чуть не поглотила. Никогда не мог забыть, какого натерпелся страху.

Еще какое-то время я посидел в укрытии, пока не убедился, что тот человек и остальные преследователи ушли, потом выбрался и зашагал по самым темным улицам и закоулкам. Сердце разрывалось от мысли, что все надежды разбились вдребезги, но и облегчение от спасения чувствовалось. Хотя бы чутье теперь работало на всю катушку. В каком-то роде я повзрослел, научившись заботиться о себе самостоятельно.

Спасение

Я так боялся, что меня снова найдут рабочий с его дружками, что больше в окрестностях вокзала решил не показываться. Не считая редких вылазок в близлежащие районы, я до сих пор осторожничал отходить далеко от того места, куда приехал на поезде. Но теперь пришлось. Впервые я решился перебраться на другой берег реки.

Людей на тротуарах по обеим сторонам моста было не меньше, чем на вокзале, но народ здесь был куда более разношерстный. Большинство куда-то спешило с деловым видом поодиночке и группами, но некоторые праздно шатались так, как будто здесь же, над водой, и жили. Приходилось уворачиваться от снующих туда-сюда семейств с тюками и людей, вышагивающих с высоченными кипами товаров на голове. Проходил мимо попрошаек-калек: у кого руки не было, у кого ног или глаз, у некоторых исхудалые лица были обезображены болезнью. И все просили кинуть в жестяную миску рупию или какой-нибудь еды. Посередине дороги шло оживленное движение, в этом хаосе мелькали и рикши, и гужевые повозки, и даже бесхозные коровы. Столпотворение поражало. Я протискивался меж ними как мог и свернул с главной дороги, как только перебрался на другую сторону. Стало немного тише, и я безо всякой цели двинулся в лабиринт улиц и переулков, от всякого ожидая и беды, и помощи. Из-за обманувшего меня рабочего распознать намерения теперь будет труднее. Хотя тот случай научил меня держать ушки на макушке, он еще и показал, что одному на улице долго не выжить – опасности слишком коварны, слишком незаметны. Моя подозрительность обострилась, как никогда, люди представлялись либо равнодушными, либо злыми, но обострилась и нужда отыскать того, кто по правде сможет мне помочь, как тот бездомный у реки. Хотелось держаться подальше от людей, но и найти выход тоже. Так что надо было держать ухо востро. Остаток моего путешествия прошел под знаком настороженности и поисков счастливой звезды.