Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Вико

– И что?

– Да разве ж Отец небесный, светлый и искренний, может искушать? Его ли это дело – искушать?

По залу прокатился шум.

– А ответ на самом деле прост, – продолжил лектор. – Сочетание согласных «ВД» дает нам слово «ведать»! И сразу молитва приобретает ясный смысл: «Ведай нас в искушении, но избави нас от лукавого».

– Жидомасоны проклятые! – вдруг завопила, вскочив с места и истово крестясь, женщина в черном глухом платке. – Нехристи окаянные! Сектанты! Веру святую за тридцать сребреников американских продали! Святой крест, кровью Христовой политый, испоганили! Еретики! Нет на вас святой инквизиции! Будет еще вам… пятница, тринадцатое! – неожиданно продемонстрировала знание истории о расправе над тамплиерами. Видно, не первый раз была в клубе. – Нехристей-коммуняк пережили и вас изживем! – бормотала она, покидая зал.

– Нетерпимость – неизбежное следствие дуалистического видения мира, – сочувственно улыбнулся лектор. – И причина многих конфликтов и войн.

«Инопланетянка» вдруг вскинула голову, но, посмотрев на лектора мутными глазами, снова отключилась. Лектор облегченно выдохнул и продолжил:

– Все эти нестыковки и «темные места» мы, конечно, сами можем понять при помощи интуиции, которая, я бы сказал, есть не что иное, как мост между духом и разумом. Именно интуиция в большинстве случаев дает нам сигнал – «здесь что-то не так! ». Возьмем те же мифы. Что представляли собой передача и толкование мифов в античном мире? – спросил он и оглядел аудиторию. – Не только искусство, причем высокое искусство, но и священная наука, в которую были опять-таки посвящены избранные. Древние говорили: «В мифе явлены действия богов». В эпоху античности миф – это повествование, призванное воспитывать, сохранять суть культуры, тайное знание и передавать его из поколения в поколение. Трудно себе даже представить, сколько тайных знаний хранят мифы древности, в том числе и египетские. А что же для сегодняшних обывателей древний миф? Не более чем сказка. Словом «миф» все чаще называется неправда. Но к мифам нельзя подходить со снисхождением современной учености, которая на поверку оказывается высокомерием невежды, который, освоив мобильник и пульт от телевизора, считает себя венцом божественного творения и пренебрежительно называет язычеством древние этнические и духовные культы, не понимая даже значения слово «язычество».

– И что же такое язычество, по-вашему? – послышался недовольный голос.

– По-нашему, – лектор улыбнулся, – язычество есть не что иное, как традиционная народная вера, в которой нет места лукавству власти и выгоды. Напомню, что князь Голицын обещал управлять Священным Синодом «по-язычески добросовестно»! Что он имел в виду, как вы думаете? Может, оговорился? Истинного значения слова не знал?

Дождавшись, пока утихнет шум в зале, лектор продолжил:

– Вы прекрасно понимаете, я надеюсь, понимаете, что, когда представители ранней христианской церкви при поддержке государства христианизировали так называемых язычников, люди, посвященные в древние духовные учения, старались наполнить новую религию своими символами и смыслами, чтобы в завуалированном виде сберечь хранимые веками бесценные истины. К примеру, вспомните наименее понятное произведение христианских гностиков под названием «Апокалипсис», написанное Иоанном Богословом явно под влиянием египетского и греческого мистицизма. Можно смело утверждать, что автор его был не только человеком безусловно посвященным в таинства тех же Элевсинских или Фригийских мистерий, но и ставил своей целью примирение расхождений между ранними христианскими писателями и дохристианскими религиозными философами. Если помните, в двенадцатой главе Апокалипсиса описывается великое чудо: на небе появляется женщина, облеченная в солнце, и под ногами ее луна. Кто это, если не великая египетская богиня Исида, образ которой, в конечном счете, трансформировался в Деву Марию? Обе носили имя Царицы Небесной, обеих изображали стоящими на полумесяце или на фоне звезд. Наиболее показательна в этом смысле икона Остробрамской Божьей Матери.

– Ой, у меня такая дома есть, – радостно сказала старушка Александре. – Внучка из Киева привезла. Красивая-я!

– Точно красивая? – поинтересовался Сергей.

Старушка кивнула, расплывшись в улыбке.

– Познакомьте, а? – оживился Сергей.

– Я об иконе говорила, молодой человек, – строго сказала старушка.

– Извините, не так понял, – изобразил он смущение.

– Вечно вы, молодежь, все не так понимаете, – ворчливым голосом обобщила старушка.

– Скажу больше, – продолжил лектор, – крест, опирающийся на полумесяц, отнюдь не символ победы христианства над исламом, а не что иное, как знак Исиды. Кстати, замечу, что лично у меня создалось впечатление, будто в последние годы христиан активно сталкивают с исламом, и прежде всего в политической сфере. Ислам преподносится религией вчерашнего дня, доведенной до совершенного фанатизма, в то время как в исламских священных книгах можно найти тончайшие мысли мировой философии. Вспомните в этой связи суфийские школы. Но таковы последствия религиозной нетерпимости: о своем всегда говорить только хорошее, а о чужом только плохое и самое примитивное.

– Ну, вы сказали! – возмутилась похожая на учительницу женщина в очках с гладко зачесанными назад жидкими волосами, убранными в маленький пучок. – Мусульмане принижают женщин! Говорят, что Коран вообще отрицает у женщин наличие души и приравнивает их к животным! Они же женщин ни во что не ставят, только в накидках разрешают по улицам ходить, в отдельных вагонах в метро ездить…

– А вы больше слушайте, что говорят! – повернулась к ней молодая женщина в джинсовом костюме. – Коран, насколько мне известно, устанавливает как раз полное равенство с мужчиной, а то, что для мусульманок есть отдельные, женские вагоны в метро, не означает, что женщины, сопровождаемые мужем или каким-то еще мужчиной, не могут ехать в общем вагоне! Вот мне, например, в Москве было бы утром в час пик приятнее на работу ехать именно в «женском» вагоне, где я не буду вынуждена протискиваться между незнакомыми мужиками, от которых то ли потом несет, то ли перегаром и которые, бывает, не знают, куда свободные руки пристроить! И, кстати, еще насчет притеснения. Я была в прошлом году у своего друга в Каире, и надо было нам деньги поменять. Друг мне дает деньги – иди, мол, поменяй сама, потому что там большая очередь. У меня глаза на лоб – ничего себе, гостеприимство! И что же оказалось? У них женщины без очереди подходят! И спрашивать ничего не надо, мол, пустите меня ради бога. Женщины – вне очереди! Подходи и меняй. А мужики – потом. Просто кошмарное притеснение! А у нас в христианстве что? Женщин в Новый Афон, пристанище Богородицы, не пускают! Священниками женщины быть не могут! Кто мне объяснит, почему и по какому праву?