Дневник современной гейши - Марина Чижова

И тут до меня дошло.

В КОМНАТЕ НЕТ ДУША.

И ещё.

И ТУАЛЕТ У НАС БУДЕТ ОБЩИЙ? !

…Осторожно придерживая полотенце и мочалку, выйдя из душевой с гелем для душа в зубах, я ногой открыла дверь в комнату. Ногой же и закрыла. Открыла чемодан и достала оттуда внушительных размеров косметичку.

На общем умывальнике в коридоре друг за другом постепенно выстроились масло для снятия макияжа, антибактериальный гель, скраб, бальзам для глаз и крем для лица.

Проходившая мимо Верблюжий Свитер взглянула на мой косметический прилавок как-то косо, но ничего не сказала. Я мило улыбнулясь ей и достала бутылек с термальной водой. За зубной пастой, правда, пришлось вернуться в комнату.

…Вычищенная и вымытая, я заправила казённым бельем кровать и выключила свет. Голова коснулась чего-то жесткого. Я потрогала подушку: она была набита некой подозрительной субстанцией вроде мелких бобов.

«Тут тебе не гостиница и даже не лондонский колледж, – пробормотала я себе, засыпая. – Тут, видишь ли, японская общага. Ничего, привыкай».

* * *

В общежитии узнаешь много новых, интересных вещей.

Например, что оно на самом деле мужское. И только пятый этаж выделен нам, женщинам. Узнав об этом, я больше не удивляюсь африканским мальчикам, постоянно встречающимся в лифте.

Рано утром начинают петь вьетнамские студентки, живущие в другом конце коридора. Это у них какой-то национальный обычай – голосить в семь утра. Что просто-таки бесит Ларису (Верблюжий Свитер), потому что они её постоянно будят. Меня будят не они, а вопли с расположенного рядом футбольного поля: безумные чуваки, одетые в какие-то доспехи, собираются уже часов с восьми, орут и набрасываются друг на друга.

Кухня у нас общая на весь этаж. К тому времени, когда я просыпаюсь, вьетнамки дружной оравой уже варят ланч из китайской капусты. Я и сама-то не модель, но они мне все по плечо.

– Охаё! [4 - Доброе утро! ] – говорю я им по-японски.

– Коннитива! [5 - Добрый день! ] – улыбаясь, отвечают они хором.

Я открываю общий холодильник и беру свою пачку молока, чтобы залить хлопья. Мне кажется, кто-то им регулярно пользуется. Как и моим маслом. Этот кто-то, видимо, логично считает, что если холодильник общий, то и его содержимое тоже общее. Хотя, если честно, вчера, когда моё молоко закончилось, я сама тайком отлила у Ларисы. Вот высоченная болгарка Албена уже стала подписывать свои продукты. Она очень умная и все время занимается: ей нужна пища для быстрого мозгового функционирования.

А моя соседка Марьяна из Венгрии купила себе личный холодильник. Что она с ним будет делать в конце учёбы, я не знаю. Марьяна полненькая, эмоциональная, носит очки и все время сидит в своей комнате. Иногда я слышу, как она на венгерском с кем-то ругается по телефону. Хотя, может, она так общается.

Кухонная утварь у нас тоже практически общая. Теми тремя сковородками, которые купили Албена, Марьяна и Лариса, пользуется весь этаж. Разумеется, об этом знают все, кроме них. Вьетнамки свою посуду на кухне не оставляют, а мудро уносят в с собой комнаты.

Готовим мы с Ларисой и Женькой (симпатичной) сообща, на Ларискиной сковородке. А иногда мы идем готовить в Женькину общагу рядом: она женская, поновее, и кухня там побольше. Женька сковородку еще не купила, поэтому потихоньку заимствует у соседней румынки. В первую же готовку открылась моя полная профнепригодность.

– Ты что, не умеешь чистить картошку? ! – удивилась Лариса с таким видом, как будто это самый важный навык в жизни.

– Наверно, нет, – пожала плечами я и продолжила скоблить картофелину ножом.

– Нужно делать не так! А вот как! – Она выхватила у меня нож и начала ловко снимать шкуру.

– О’кей, я попробую, – сказала я и чуть не отрезала себе палец. – Ух ты! Мне кажется, получается!

В комнатах у нас, понятное дело, никто не убирается. Купленные недавно перчатки для мытья пола я отдала Ларисе: все равно я пол мыть не умею. Та теперь носится каждое утро в перчатках и с тазом в туалет и обратно. Я же купила себе влажные салфетки: протираю ими те участки пола, которые кажутся особенно грязными.

А вчера я впервые сама загрузила белье в стиралку и даже включила её кнопочками-иероглифами. Машинки в общаге какие-то японские простейшие. Они стирают холодной водой на одной программе и не вращают белье в барабане, а просто мешают его, как в ступке, слева-направо. Разумеется, ничего не отстирывают. После стиралки белье перекладывается в автоматы сушки. Если ты ушел из стиральной комнаты до того, как сушка окончится, то горе тебе – в следующий раз найдешь свое белье вываленным где-нибудь рядом, а сушку занятой чужими вещами.

Тут у нас, понимаешь ли, очередь.

– Марина, как ты? Справляешься в общежитии? – тревожно спрашивала меня мама по телефону. – Как учеба? Как страна?

– Да, мам! Тут все замечательно, – радостно отвечала я. – Учеба пока не началась, но я уже умею стирать и чистить картошку! Мне нравится в Японии!

* * *

Сегодня мы с Женькой и Ларисой смело спустились с нашей деревенской горы в поисках крупного продуктового. Мы шли мимо японских домиков с изогнутыми крышами, и на каждой двери красовалась табличка с именем хозяина. В садиках домов росли кудрявые деревца бонсая [6 - Бонсай – искусство выращивания точной копии настоящего дерева в миниатюре. ]. Благовоспитанные японские собаки сиба [7 - Сиба-ину – порода охотничьих собак, выведенная на японском острове Хонсю. ] не лаяли, а лишь удивлённо смотрели нам вслед.

Продуктовый нашёлся быстро. По устройству он был похож на европейский. За тем отличием, что в нём не было развесного сыра и колбасы. В мясном отделе были аккуратно расфасованные и по-разному порезанные говядина, свинина, курица производства Австралии и Америки и отдельная стойка для пронизанного красивыми узорами алого японского мяса.

– Мраморное! – догадались мы.

Еще в японском супермаркете не было сметаны, оливок, соленых огурчиков и «Рафаэлло». Зато были японские сладости из рисовой муки, мороженое из зеленого чая и соленые печенюшки со вкусом рыбы. Не было наших гречки, манки, пшенки, даже обычного геркулеса! Зато продавались гречневая лапша и десятки видов риса. Вино обнаружилось в весьма ограниченном выборе из пяти марок, из них одно японское сливовое. Водки вообще не имелось в наличии, зато на полках красовались разноцветные бутылки саке и японских настоек из картофеля, овса и еще чего-то, что мы не могли прочитать – слишком сложный иероглиф. Мы не нашли нужной для борща свеклы, зато обнаружили кучу продуктов, которые видели впервые в жизни. Широко открыв глаза, мы шли вдоль рядов невиданных листьев, овощей, корений, солений и каких-то совершенно непонятных субстанций, по слогам читая названия: