Дневник современной гейши - Марина Чижова

* * *

На сиденьях из зелёного бархата мы уплетали суши. Слева, справа и впереди нас сидели японцы. Не смущаясь, мы обмазывали суши васаби и поливали их соевым соусом. Нет, мы не в ресторане местной кухни. Мы – в вагоне японской электрички.

Думать, что в японском метро действует служба доставки суши – ошибка. Суши мы, иностранные студенты, приобрели в станционном мини-маркете. Вообще-то есть в вагоне, конечно, нельзя. Но нам, голодным инородным существам, прощается.

– О-ля-ля, смотрите, они все с «Люи Виттон», – говорит француз Жан, проглатывая кальмара.

Перед нами сидела бабушка лет 80, сжимающая что-то вроде хозяйственной сумки коричневатого цвета. На плече живописной японской дивы в мини-юбке красовалась вещица того же бренда.

– Но они даже не подбирают их под одежду! – критично замечает Стефано. – К таким сумкам и обувь должна подходить…

– Да ты шо! Какая разница! Это же «Луи Виттон»! Тут можно хоть вообще холым! – съязвил украинец Андрий.

– А что такое луивэтон? – тихо спрашивает меня Бермет, студентка из Киргизстана.

Я прекрасно понимаю её. В моём сибирском городе тоже нет такого магазина. Большинство людей мирно живёт себе и не знает, ни кто такой Луи Виттон, ни что он выпускает, ни каких бешеных денег стоит его кожзам с характерными инициалами. Пусть даже очень хорошо простроченный.

А ведь в Японии тоже было время, когда бренды могли позволить себе единицы. Но японцы много работали и успешно его преодолели. В стране, где дорогие марки стали доступны среднему классу, теперь сложнее удивить их отсутствием, нежели наличием. И тем не менее любовь японского народа к брендам «Луи Виттон», «Ролекс» или «Мерседес» не ослабевает до сих пор. Вне зависимости от экономических взлётов и падений, смен президентов, колебаний курса валют – в нашем зыбком и непостоянном мире вечные ценности развитого капитализма остаются неизменны.

– Смотри-ка, и у тебя кошелёк «Луи Виттон», – говорю я японской студентке Норико, которая едет вместе с нами.

– Да, но пока только кошелёк, – вздыхает Норико.

– Ну, твои ли годы! Глядишь, ещё и чемодан будет! – смеюсь я.

Но молодой японке было не до шуток.

– Да, я надеюсь… – сдвинув брови, в раздумье произносит она.

Так из символа престижа Луи Виттон и ему подобные стали мерилом жизненного успеха. Из диковинки они превратились в норматив, который нужно взять, дабы стать полноценным членом японского общества. Съесть рыбу-меч, посадить сакуру, купить что-нибудь из «Луи Виттон». Ну, или «Эрмес». На худой конец, «Феррагамо».

Хочешь ты того или нет, но по прошествии нескольких недель в Японии продукцию марки Виттон ты начинаешь узнавать издалека.

Наверное, это – часть того common knowledge [10 - Всем известный факт (англ. )], который постигаешь в обществе развитого капитализма.

…Когда наша электричка подъехала к конечной станции, Жан весело говорит:

– О, так смешно! Это может быть только в Жапон! Если в парижской электричке я увижу девюшку с Люи Виттон, я подумаю: «О-ля-ля, где же твой лимюзин, мадам? Ах, наверное, он сломался у входа в метро! »

* * *

Ранним осенним утром нас, иностранных студентов, оторвали от тёплых общажных постелей, погрузили в автобусы и в организованном порядке повезли навстречу неизведанной Японии. Наш путь лежал на север, в буддистский монастырь, где зимой так же, как и в Сибири, валит снег.

Храм Эйхэйдзи с изгибистыми крышами стоял в роще тысячелетних кедров и спокойно наблюдал, как несколько десятков инородных существ снимают свои кеды и босыми ногами ступают на его гладкие деревянные половицы. Здесь пахло хвоей и благовониями. Мы шли по гулким коридорам, иногда втречая послушников в монашеских рясах. Я ожидала увидеть соловецких бородатых иноков, одетых в лохмотья, питающихся водой и дикими ягодами, суровых на лицо и погруженных в медитацию. Вместо этого иноки оказались чисто выбритыми до сверкающей головы, одетыми в ладно сшитые по фигуре костюмы, приветливыми и с виду весьма удовлетворенными своей затворнической жизнью.

В коридоре древнего храма я заметила телефон-автомат – видимо, для экстренной связи с Буддой. Тут и там горели значки пожарных выходов. Может, у японских монахов в кельях стоят ноуты Sony и скоростной Wi-Fi?

А почему бы нет. Это мы упрямо считаем, что некоторые вещи соединять нельзя. А то, мол, теряется атмосфера. Разрушается концепт. Религиозное и мирское у нас как два полюса – не только не соприкасаются, но и почти отрицают друг друга.

А буддизм не запаривается. Он проще и реалистичней. Не отрицает, но принимает. Не порицает и не принуждает, не пытается перекричать другие религии. Просто спокойно и терпеливо излагает тем, кто хочет слушать. Он рассказывает им о понимании, гармонии и знании меры. О поступках и мыслях. О достойной жизни и об уходе без страха и сожаления.

Я стояла и одну за другой читала вывешенные на досках истины дзэна:

        «Зерна и овощи – это жизнь.

        Мясо и рыба – это жизнь.

        Благодаря этим жизням

        Живем мы.

        Примем же пищу с благодарностью

        За эти бесценные для нас жизни».

Здесь не было ничего про надрыв и пафос. Зато было про простые вещи, среди которых мы живем каждый день.

        «Аккуратно ставя обувь, мы привносим гармонию в свою душу.

        Когда душа гармонична, то и обувь стоит ровно.

        Если поставить обувь ровно, когда мы ее сняли,

        Ничто не потревожит душу при надевании.

        Если кто-то бросил обувь в беспорядке,

        Давайте молча поставим ее на место.

        Такое действие наверняка

        Принесет гармонию душе всего мира».

Перед выходом я внимательно изучила, насколько гармонично стоят мои шлёпки…

        «Рожденные умрут.

        Встретившиеся расстанутся.

        Обретенное будет утеряно.

        Построенное разрушится.

        Время летит, как стрела.

        Ничто не вечно.

        Есть ли в этом мире что-то

        Неподвластное времени? .. »