Наваждение. Проклятые элохимы - Алина Углицкая

– Что это? – удивленно моргнула.

– Глинтвейн, – Хассель пожал плечами. – Кажется, так его называете вы.

Вы – это люди.

– Д-да… кажется…

– Как тебя зовут?

– Айна.

– Милое имя. Сколько тебе лет?

– Двадцать… три…

Айна не знала, как реагировать. Элохим сделал ей, человечке, глинтвейн? Уже то, что он впустил ее в дом и предложил напиток – верх ожиданий. Она не смеет требовать большего.

Но вот он, бокал в ее руках, ласкает теплом замерзшие пальцы.

– Пей. Тебе же нужно согреться? – в голосе элохима был слышен вопрос. – Вы, люди, неустойчивы к колебаниям температуры.

Под его немигающим взглядом она сделала пару глотков. И поняла, что он прав. Ей просто необходимо согреться. Несмотря на довольно теплый воздух, ее все еще продолжал бить озноб.

Горячая жидкость с терпким вкусом и пряным ароматом наполнила рот. Скользнула по пищеводу в желудок, и Айна облегченно вздохнула.

Внутренний холод сменился теплом.

– Присаживайся, – нувэр Хассель кивнул на одно из кресел возле камина. – Поближе к огню. Расскажешь, как ты оказалась на улице в столь позднее время. И почему у тебя до сих пор нет мужчины.

***

Последний вопрос ввел Айну в ступор.

Как он узнал? Как Псы, по запаху, что ли?

Глядя на элохима с опаской, она все-таки опустилась в предложенное кресло. Напряженная, готовая в любой момент вскочить и бежать. Нервно сжала бокал.

Но бежать некуда, а хозяин дома смотрит и ждет ответ. Небрежно поигрывает бокалом с красной тягучей жидкостью. Так, что сверкает синий камень на тонком мизинце.

Айна невольно залюбовалась перстнем. Чистая, прозрачная глубина камня притягивала взгляд, каждая грань отражала сотню цветов и оттенков. С первого взгляда понятно, что это сокровище стоит бешеных денег. И оно гораздо ценнее, чем жизнь одной человечки.

– Я слушаю, – голос Хасселя оборвал ее мысли.

Айна попыталась сложить губы в улыбку.

Черт, почему она так нервничает? Он же ей ничего не сделал!

– Простите, задумалась.

Для храбрости еще глотнула вина. Оно растеклось по венам пряным теплом. И Айна наконец-то смогла улыбнуться:

– Я задержалась в гостях.

– Это я уже слышал. У кого ты гостила?

– У… тети. – Она запнулась, удивленная новым вопросом. Зачем ему такие подробности? – Перепутала омнибусы и случайно оказалась здесь.

– Почему не взяла такси?

Она хмыкнула и прикрылась бокалом.

От вина в голове стало легко. Да и тепло камина располагало к тому, чтобы немного расслабиться.

– Я не настолько богата, – призналась девушка.

– И никто из мужчин тебя не проводил?

– Как видите, – она развела руками.

На ее щеках заиграл горячий румянец.

Айна поставила бокал и прижала ладони к щекам.

– Щеки горят, – прошептала в ответ на взгляд элохима. – Наверное, от вина.

– Оно слабое. Почему у тебя нет мужчины?

– Ну, так… не сложилось.

Не рассказывать же ему про Фила и его идиотскую попытку переспать с ней, прикрываясь заботой?

Стоило Айне вспомнить этот неприятный момент, как загудела ладонь. Та самая, которой она отвесила пощечину своему незадачливому поклоннику.

Филипп Беннот был ей как брат. И он никогда не позволял себе перейти ту грань, что обозначила Айна.

Никогда. До сегодняшнего вечера.

Воспоминания нахлынули неприятным потоком. И девушка не сдержалась, поморщилась. А потом залпом допила остывший глинтвейн.

– Я еще не встретила «своего» мужчину, – усмехнулась, ставя пустой бокал.

Хассель тоже отставил бокал. Его проницательный взгляд прошелся по Айне, отмечая все изменения.

– Ты же знаешь, что сама привлекла стаю Псов? Комендантский час однозначен и направлен на то, чтобы оградить от опасности таких, как ты.

– Девственниц, хотите сказать? – фыркнула девушка, уже не чувствуя перед элохимом прежнего трепета.

Наверное, это вино виновато. А еще этот камин. И мягкое кресло. И чуть приглушенный свет. И, конечно же, теплые меховые тапки, в которых ее ноги просто блаженствуют.

– Девственниц, – повторил эхом хозяин дома и немного подался вперед.

Крылья его тонкого носа едва заметно затрепетали.

Хассель протянул руку к лицу гостьи, но не коснулся. Его пальцы замерли на расстоянии миллиметра. Миг – и рука опустилась. Мужчина выдохнул сквозь сжатые зубы и откинулся на спинку кресла.

Айна проследила за его движением. Где-то внутри ее расслабленного сонного тела всколыхнулось легкое удивление.

Он хотел прикоснуться к ней. Почему передумал?

Хассель поднялся, будто ничего не случилось, забрал ее бокал, на миг отлучился и принес уже полный.

– Где ты живешь? – новый вопрос.

Ну, вот почему он такой любопытный? Что-то она не слышала, чтобы властители мира так интересовались простыми людьми.

– В Южном квартале.

– А улица?

– Тополиная.

Он потер подбородок. Таким простым, человеческим жестом, что Айна едва не хихикнула.

– Я знаю, где это. Неспокойный район.

Ага, еще бы не знать. Уж там было кому постараться сделать его «неспокойным», чтобы такие, как этот Хассель, даже носа туда не совали.

Наверное, что-то отразилось у нее на лице. Потому что нувэр внезапно добавил:

– Переночуешь здесь. Хлоя покажет свободную комнату. А утром я тебя отвезу.

Айна едва не подавилась вином.

– Отвезете? – уставилась на элохима. – Вы? Меня?

– Тебя что-то смущает?

– Нет… – она осеклась. – Вовсе нет…

Элохимам не отказывают! Их внимание принимают как бесценный дар. Любая из подруг и знакомых Айны почку свою бы отдала за возможность войти в этот дом, пить это баснословно дорогое вино, нежиться в кресле перед камином…

Но за такое внимание платят обычно собственным телом.

Элохимы любят развлекаться с человеческими женщинами. Впрочем, с мужчинами тоже. Они даруют им неземное блаженство – такой физический и эмоциональный экстаз, что после него секс с обычным человеком уже не прельщает. Они, как инкубы из старых книг, воплощают в реальность самые грешные, самые порочные фантазии человеческого разума, доводят ощущения до немыслимой остроты и низвергают в бездну дурмана.