Черно-белый танец - Анна Литвинова

Дед по этому поводу сказал:

– Ты у нас прямо Чехов. Нет, Вересаев. Или Булгаков.

Сеня понял, хмыкнул в ответ:

– Не, деда, в медицинский я не пойду. Перегорел.

Дед улыбнулся:

– Помнишь, как в детстве кости учил?

– Я и сейчас их помню. Артериор империор, артериор супериор…

– Фу, прекрати. Все ты неправильно говоришь, – отмахнулся дед. – А куда поступать-то собираешься?

Идея у Арсения уже созрела.

– На факультет журналистики хочу пробовать, – признался он.

– В Москве? – уточнил дед.

– Ну не в Краснодаре же! – возмутился Сеня.

Все пай-мальчики из их класса намеревались покорять столицу, а он, лучший ученик, вдруг поедет в краевой центр!

– План действий наметил? – поинтересовался дедуля.

– А как же, – гордо ответил Сеня. – В десятом классе на заочные курсы поступлю. На английский подналягу. Ну, и публикации нужны, пять штук. Я уже узнал: можно будет их в нашей газете сделать. Они меня с лета внештатником возьмут.

– Молодец, – похвалил дед.

И больше к разговору об институте не возвращался. Однажды, когда Сеня учился в девятом, он пошел ночью в сортир и подслушал исторический разговор между бабулей и дедом. (Вообще-то подслушивать Арсений не любил, но уж больно интересным оказалось начало. )

– Жаль мне Арсения, – произнесла бабушка.

Сеня оторопел: с чего это бабушке его жалеть? И подошел поближе к двери их спальни.

– Он парень крепкий. Переживет, – откликнулся дед.

Интересно, о чем они?

– Но все равно это несправедливо! – повысила голос бабушка. – Он такой умный и так этого хочет!

Неужели она про цветной телевизор или даже видак, о котором Сеня давно мечтал, но молчал, потому как денег на него взять было все равно негде?

– Напиши Егору, – вдруг произнес дед.

Егор? Арсений напряг память: нет, это имя он слышал впервые.

– Нет, – решительно отказалась бабушка.

– Мы никогда его ни о чем не просили, – мягко проговорил дед.

– И не будем просить, – отрезала бабуля.

Ну ничего себе: какая она, оказывается, бывает стальная! Но кто он такой все-таки, этот Егор?

– Для себя не будем просить. А для Арсения можно, – возразил дедушка.

– Пускай поступает сам, – отчеканила бабуля, и тогда Сеня наконец догадался, что говорят они о его грядущем поступлении.

– Не поступит, – вздохнул дед. – МГУ – блатной вуз, а журналистика – блатной факультет. Туда только своих берут. Или за взятку.

Сеня еле удержался от возмущенного фырка. А дед повторил:

– Так что не поступит он. И загремит в армию. Поэтому напиши, Танечка, ради Сеньки напиши…

* * *

Егор Ильич Капитонов не любил отказываться от своих привычек. Даже от глупых привычек, всегда уточняла жена.

Сама супруга привычки меняла с легкостью. Было модным носить «бабетту» – взбивала волосы под «бабетту», а потом, в соответствии с новыми веяниями, стригла их под каре. Галина Борисовна постоянно неслась на гребне волны – будто и не солидная дама, не жена ответственного работника, а приезжая студентка из райцентра. То на шпильках учится ходить, то макраме плетет, то вдруг новый бзик: проводит вечера в консерватории. Или окунается в вовсе экстравагантную моду: пытается освоить теннис.

Егор Ильич, человек мудрый, самодостаточный и влиятельный, над ее закидонами только посмеивался. Пусть ее развлекается, если перемены не затрагивают лично его. Галина, правда, иногда пыталась и мужа переучивать: то хлебцы (вместо нормального хлеба) пробовала вводить, то молочную диету. Но Капитонов быстро ставил зарвавшуюся жену на место. Точнее, даже и не ставил, а просто тихим голосом требовал черного хлеба, а утреннюю ряженку (вместо кофе) – выливал в унитаз.

Галине Борисовне приходилось покоряться. Конечно, временами она спорила, шумела и даже пыталась плакать. Но в конце концов все равно соглашалась с мужем.

Например, отпуск Егор Ильич всякий раз проводил в Сочи, в одноименном санатории Четвертого главного управления Минздрава. Так было и в этом, восемьдесят втором году, несмотря на то, что супруга с дочкой и внучкой укатили в Болгарию.

Днями он добросовестно принимал процедуры, на закате посещал пляж, вечерами – неспешно прогуливался по чистенькой набережной, поглядывал на хорошеньких курортниц, в меру баловался грузинскими винами.

Набережная в Сочи похорошела, и на каждом углу давили апельсиновый сок, прося за стаканчик тридцать копеек (Егор Ильич не сомневался, что в Болгарии, куда дезертировали его девочки, свежевыжатые соки стоят куда дороже).

– Какая заграница сравнится с нашим Сочи! – неизменно отвечал Капитонов жене: она регулярно звонила в его номер из Болгарии.

Но имелась у Егора Ильича еще одна причина, по которой он настоял именно на Сочи. Об этом он не сказал ни дочери, ни жене. Перед отъездом в Москву Капитонов собирался навестить Челышевых.

Письмо от Татьяны Дмитриевны пришло еще в мае. Письмо спокойное, сдержанное и достойное:

«Южнороссийск нас кипением жизни не балует. Все ваши московские события видим только по телевизору. Однако скучать особо некогда: Арсений не дает. Учится он, правда, хорошо, но хлопот с ним тоже хватает. То домой является за полночь: видите ли, девушки. То рыбалка его дурацкая… Он совсем захватил дедову моторку, выходит на ней в море в любую погоду. Вчера в шторм попал, вернулся весь мокрый. И не запретишь ведь: взрослый уже парень, на следующий год в институт поступать…»

В конце письма Татьяна Челышева мягко пеняла Капитонову, что он совсем забыл старых друзей, и приглашала его обязательно заехать к ним в гости: «Ты же своим привычкам не изменяешь, отдыхаешь по-прежнему в Сочи. Оттуда в Южнороссийск ходит „Комета“, всего четыре часа в пути (для сравнения, на автобусе восемь! ). Будем очень рады тебя видеть».

Ехать в Южнороссийск, город его романтической юности, Капитонову не хотелось.

Но Егор Ильич знал: Тане он отказать не может.

АРСЕНИЙ

Телеграмму принесли вечером.

Бабушка телеграмм боялась еще с сороковых лихих годов. Дрожащей рукой она развернула бланк и вскрикнула: «Егор приезжает! Завтра! Утром! »

Сеня скривился: только вчера они поспорили с дедом на фофан – внук утверждал, что московский буржуй настолько зажрался, что даже на письмо не удосужится ответить. Но поди ж ты: снизошел! И даже почтит их своим присутствием.