Оскар за убойную роль - Анна Литвинова

Она разлила душистый «Липтон» по чашкам.

– Есть варенье – мамино, крыжовенное, – предложил полковник.

– Мамино крыжовенное? – скорчила гримаску Татьяна. – Не хочу. А конфет у тебя нет?

– Не держим-с.

– Все худеешь?

– Пытаюсь. – Отчим развел руками.

– По-моему, не очень получается, – заметила жестокосердная падчерица.

– Смотря что считать целью. Если твои пятьдесят килограммов – то мне до них далеко. А если мои обычные шесть пудов – я почти в норме. – Валерий Петрович похлопал себя по пузу, а потом отхлебнул чай и придвинул к себе кожаный блокнот. – Ладно, вернемся, как говорят французы, к нашим мутонам. Итак, похищен важный документ. Кто, скажи мне, Танюшка, знал, что он находится у тебя в сейфе?

– Кто? Я знала, – легкомысленно откликнулась Татьяна.

– Это естественно. – Полковник метнул на падчерицу строгий взор. – Еще?

– Андрей Федорович Теплицын, наш начальник, тоже знал.

Полковник кивнул.

– Дальше.

– А дальше… Я не знаю… Вроде больше никто.

– Значит, – Валерий Петрович пристально взглянул на Татьяну, – получается, что если документ не брала ты, его взял Андрей Федорович?

Таня пожала плечами.

– Но может, – предположила она, – кто-то залез в сейф, не подозревая, что там? Случайно?

– Случайно? А что он тогда в сейфе искал? Золото-бриллианты?

– Ну, там у нас порой деньги лежат. «Черный нал».

– Большие суммы?

– Иногда. Но не больше десяти тысяч долларов.

– Когда последний раз там были деньги?

Таня задумалась.

– Да уже месяца два назад.

– Так. – Отчим постучал авторучкой по столу. – Значит, точно знали о содержимом сейфа двое: ты и Теплицын. А кто мог подозревать о наличии там документа?

– Я думаю, – вздохнула Татьяна, – любой человек из моего отдела. Мы с Андреем Федоровичем о существовании «объективки» специально не распространялись, но и тайны особой из этого не делали.

– Что ты имеешь в виду?

Татьяна пожала плечами.

– Мы с боссом пару раз разговаривали о документе. Разговоры могли слышать мои сотрудники.

– Каким образом? Вы что, в коридоре о нем болтали? Или в столовой?

– Нет, но кабинет у меня маленький. Двери в него я обычно не закрываю. Наташка, моя секретарша, тоже, в свою очередь, не закрывает дверь из своего предбанника в отдел.

– Жизнь на виду, за стеклянными стенами, – усмехнулся отчим. – Евгений Замятин, роман «Мы».

– Просто мне так удобнее, – парировала Татьяна. – Я всегда слышу, кто из моих сотрудников чем занимается.

– А они – чем занимаешься ты, – припечатал полковник.

– Но я же главнее, чем они, – не сдавалась Таня.

Отчим только рукой махнул от такого упрямства и не счел нужным дальше спорить с падчерицей.

– Значит, все указывает, – сказал он, откидываясь на спинку диванчика, – на то, что документ похитил кто-то из своих.

– Мне бы очень не хотелось так думать… – протянула Таня. – Но что еще остается? Доступ в нашу контору – по отпечатку пальца; доступ в отдел – тоже. В базу данных замка, я знаю, внесены пальчики семерых человек: меня, Андрея Федоровича и пятерых моих сотрудников. Вот и весь круг подозреваемых.

– А если в этот ваш «дактилоскопический ключ» засунет палец кто-нибудь посторонний?

Татьяна пожала плечами.

– Дверь не откроется. И раздастся сигнал на пульте охраны. Мы ради интереса проверяли.

– А я думал, – иронично заметил отчим, – что эта ваша система чужой палец откусывает.

– Нет, слава богу, – усмехнулась Таня.

– Кто же у вас тогда в кабинетах убирается? – не оставив ироничного тона, спросил полковник. – Неужели вы сами?

– А чего ты усмехаешься? – неожиданно обиделась Татьяна.

– Просто не могу тебя представить со шваброй в руках.

– Да я, в общем-то, и сама себя со шваброй не могу представить, – согласилась Таня.

– Каким же образом к вам в отдел попадает уборщица?

– Уборщица приходит по четвергам и понедельникам. И убирает кабинеты она в рабочее время, когда все на месте.

– Это же неудобно, – заметил отчим. – Сидишь за компьютером, а тебе мокрой тряпкой по ногам елозят.

– Согласна. Зато есть гарантия, что уборщица не выкинет эскиз какого-нибудь важного макета. И не скоммуниздит для конкурентов результаты наших исследований или разработок.

– Значит, – ухватился за последнюю фразу Валерий Петрович, – у вашего агентства есть еще что скрывать – помимо того документа?

– Конечно, всяких конфиденциальных данных полно. И исследования рынка по той или иной группе товаров. И результаты эффективности нашей рекламы… Конкуренты за такую информацию дорого бы дали.

– «Дорого» – это сколько?

– Ну, это я фигурально выразилась. Как-то с трудом могу представить, чтобы какое-нибудь всемирно известное агентство, типа «Огилви» или «Ясперс энд бразерс», шпионило за нами. Я подобных случаев в нашем бизнесе вообще не припоминаю.

– О коммерческом шпионаже вряд ли кричат на каждом углу, – рассудительно заметил отчим. – Хорошо, теперь поговорим о последствиях кражи. Если всплывет информация, что у вас в компании пропал важный документ, – это сильно ударит по вашей репутации?

– Думаю, изрядно, – кивнула Таня.

– Есть ли среди твоих сотрудников те, кто в обиде на вашу фирму?

– В обиде? Вряд ли. По-моему, они все в достаточной степени к нам с Андреем Федоровичем лояльны. Платим мы им хорошо. Никто за последний год никакого открытого недовольства не высказывал. Бурчат, конечно, по углам…

– О чем бурчат?

– В основном что в выходные и по вечерам приходится работать… Но, Валерочка, я не могу представить, чтобы кто-то из них…

– А представить придется, – жестко прервал Татьяну полковник. – Потому что похитить документ больше некому.

* * *

Хотя никто никаких объявлений не делал, весть о том, что что-то случилось, по агентству разнеслась быстро. Сотрудникам достаточно было сопоставить крайне озабоченное лицо Андрея Федоровича, вышедшего из кабинета Садовниковой, и поведение самой Татьяны, которая следом выскочила из своего закута как ошпаренная кошка и куда-то унеслась. Работники «Пятой власти» немедленно отложили дела, взялись пить кофе и вслух строить различные предположения о том, что же произошло. Поскольку люди все были творческие, версии звучали злоязычно – в диапазоне от юмора до гротеска.