Парфюмер звонит первым - Анна Литвинова

А вот и площадка первого этажа, Ленькина квартира, номер сорок два. Татьяна нажала кнопку звонка. Он безнадежно прозвонил в пустой квартире. Потом еще и еще раз: дзынь, дзынь, дзынь! А в ответ – тишина. Тогда Таня вытащила из сумочки мобильник и набрала Ленин домашний номер. Длинные гудки. Сквозь дверь стало слышно, как запиликал где-то в глубине квартиры телефон.

Звонки прекратились, сработал автоответчик. В трубке у Таниного уха раздался лучезарный Ленин голос: «Привет, друзья! .. » Татьяна нажала на «отбой».

Кажется, все бесполезно. Дома его нет. Таня безнадежно забарабанила по двери кулаком. А может, он все-таки дрыхнет? ! Ведь сам рассказывал как-то, что однажды, после искрометного загула, личный рекорд установил: проснулся в четыре часа дня.

Бумс, бумс! И ногой тоже можно поколотить! .. Просыпайся, негодяй! И вдруг… ей почудилось внутри квартиры какое-то шевеление. Словно кто-то пошел к входной двери тихо-тихо, без обуви, на цыпочках. Таня замерла, прислушалась.

Нет, тишина в квартире. Ей показалось? Она еще раз ударила в дверь и крикнула: «Леня, открой! Это я, Таня! » Снова затаила дыхание, вслушалась – нет, ничего: ни шороха, ни вздоха. И тут в полутьме подъезда она увидела, а скорее даже почувствовала, что изнутри квартирного «глазка» на нее кто-то смотрит!

Стало страшно. Таня даже отступила от двери, прижала руки к груди. И тут глаз, глядящий на нее из квартиры, вроде бы исчез. Кажется, снова донеслись шелестящие шаги. Они удалялись в глубь жилья. Вдруг Леня все-таки там, внутри? И просто не хочет ей открывать? Может, он с женщиной или пьяный. А может, и то и другое вместе. Но что за детский сад? Почему не позвонил и не предупредил? Телефон вон у него домашний работает. Нешто она зверь какой и не поняла бы, не вошла в его положение, что бы он там ей ни наплел?

– Леня! – сердито выкрикнула она, адресуясь к тому, кто прятался за дверью. – Открой! Открывай сейчас же!

Молчание.

– Или хотя бы позвони мне! Это я – Таня!

Но в ответ – ни гу-гу. Неужели никого там нет и шаги внутри ей просто причудились? И что теперь прикажете делать? Вот дурацкая ситуация! Директор южного филиала крупнейшего сетевого рекламного агентства самолично разыскивает своего нерадивого сотрудника. Домой к нему заявилась. А не пошел бы он куда подальше, этот Леня! Не слишком ли много чести? Уйти и забыть.

Таня отступила от Лениной двери. Однако уходить не спешила. Огляделась. На лестничной площадке находилась еще одна дверь: квартира сорок один. Наверное, здоровенная, генеральская. А может, дверей всего две на площадке оттого, что на первом этаже дома расположен продовольственный магазин и место занимают подсобные помещения.

Дверь в сорок первую квартиру тоже оказалась стальной и с «глазком». Таня подошла к ней и позвонила. Она уже не верила, что разыщет Леню, и сделала это скорее по привычке никогда не останавливаться на полпути и всегда доводить все свои дела до логического конца – каким бы он ни был. «Может, соседи что видели или слышали? » – бодро пробормотала Таня вполголоса. В пустом и полутемном подъезде ей стало слегка не по себе. Как-то чуть жутковато. Да еще эти странные шаги в Ленькиной квартире. Или все-таки не было никаких шагов?

В квартире напротив тоже никого не оказалось. Таня позвонила еще раз. Потом второй, третий… Тишина. И вдруг за дверью раздался отчетливый перестук женских каблучков.

– Кто там? – послышался приглушенный дверной обивкой девчачий голос – переливчатый, даже кокетливый.

– Я к вашему соседу пришла, – прокричала Таня, – к Лене!

Она чувствовала себя дура дурой: что, интересно, о ней подумают? За ревнивую подружку примут, не иначе. Или за брошенную невесту, преследующую жениха!

За дверью молчали – кажется, находились в замешательстве.

– Я в квартиру напротив пришла, – снова выкрикнула Таня, – в сорок вторую. А там не открывают. Вы не знаете, где ваш сосед, Леня?

Вдруг дверь распахнулась на всю свою ширину. Однако вместо ожидаемой девушки в проеме возник двухметровый амбал. Одет он был, невзирая на жару, в кожаную безрукавку на голое тело и кожаные штаны. Под безрукавкой курчавилась волосатая грудь, внушительный живот нависал над штанами. В руке гигант держал недоеденный хот-дог. Выражение его лица было угрожающим. Он вопросительно смотрел на Татьяну и молча жевал.

– Че тебе надо? – произнес он наконец.

За спиной силача виднелся коридор, отделанный со скромным гостиничным шиком. Мелькнул там вдруг и женский силуэт: в босоножках на высоченном каблуке, в красных трусиках-стрингах и полупрозрачном алом топике. Мелькнул, стрельнул любопытным глазом в Татьяну и исчез – кажется, в ванной.

Таня, отступив от громилы, терпеливо повторила ему все то, о чем кричала через дверь: сосед Леня, живет напротив, я его разыскиваю.

– Не знаем мы ничего, – лениво протянул амбал сквозь пережевываемую пищу. Потом проглотил кусок и буднично, безо всякой угрозы, добавил: – Давай вали отсюда, пока цела!

Бум! Железная дверь захлопнулась перед самым Таниным носом.

Из подъезда Таня вышла, дополнительно злясь на Леню. «Когда появится, он за все у меня ответит, – в сердцах думала она. – И за этого хама-амбала тоже».

Со двора она еще раз заглянула в Ленины окна. Ничего за ними не переменилось. Та же решетка, те же тихие безжизненные жалюзи. Таня заглянула и в окна, где проживал амбал с развратной соседкой. Они тоже оказались зарешеченными, а плотные гардины бордового цвета мешали заглянуть внутрь.

Кумушки на лавочке опять немедленно воззрились на Таню, едва она вышла из подъезда. Их разговор снова смолк – все энергия старушенций, похоже, ушла на рентгеновски испытующие взгляды. Взоры старух прожигали насквозь, с ходу сканируя и возраст Тани, и социальный статус, и семейное положение. Сразу понятно: бабуленции опытные. Съели собаку на внутренних, местечковых сплетнях.

«Этим грех не воспользоваться», – сказала себе Таня. И направилась к старушкам. Пока шла, настраивала себя: «Только не забывай: в разговоре с такими твое оружие – кротость. Кротость и еще раз кротость. У меня получится: слава богу, уже на Изольде натренировалась».

Одна из бабулек была в панамке – Таня сразу окрестила ее про себя Интеллигенткой. Вторая – в платочке, сарафан у нее был попроще, и на ногах тапочки из кожзаменителя; эту Татьяна назвала для «внутреннего пользования» Простонародной. Третья, с крашенными в голубое и тщательно завитыми волосами, получила прозвище Аристократка.