Джульетта стреляет первой - Анна Литвинова

Наш неутомимый Пит Дончев отправился в Эквадор и по пути в городок Баньос де Аква Санта увидел, как извергается вулкан «Огненное горло». Эвакуироваться вместе со всеми не стал – сделал для нас прекрасные снимки. Страницы 60–72.

Таня посмотрела фотографии. Пробежала глазами текст (посредственный, подписан дамой). Неожиданно ревниво спросила:

– Кто писал?

– Наша корреспондентка. Но ее уже уволили.

Снимки Пита выглядели яркими и слегка сумасшедшими. Солнце тонет в жерле вулкана. Два беспечных лица с банками пива в клубах черного дыма.

Таня недоверчиво спросила:

– Где ты учился?

– Первый фотоаппарат – дедовский «Зоркий С» – освоил в пять лет, – похвастался парень. – В школе – фотокружок, всякие конкурсы лет с одиннадцати. В десятом классе взяли на стажировку в Штаты, потом два года отпахал на магистра, потом все надоело, хотел бросать. И тут меня в «Географ» позвали.

Но Таня все равно не верила:

– И журнал оплачивает тебе бизнес-класс?

– В контракте специальный пункт. Если лететь дольше восьми часов, то да.

– До Парижа – четыре.

– Ну, тут я сам. Для понтов, – усмехнулся Пит. – Путешествую много, премиальных миль куча. Вот и сделал апгрейд.

Придраться не к чему. Но все равно странно.

Пит внимательно на нее взглянул:

– А зачем ты летишь в Чили? Может быть, к другу?

Контракт, конечно, требовал держать язык за зубами. Но как еще вызвать парня на откровенность? Решила сказать правду:

– Я лечу на работу.

– Куда?

– На остров Матуа.

– Да ты что? ! – Пит подскочил в кресле. – На тот самый? Где русская колония? !

Восторг в глазах абсолютно щенячий.

– Ты о нем знаешь?

– Еще бы! Сколько лет пытаюсь туда прорваться!

– А я вот три недели назад впервые услышала.

– Ну, у меня работа такая – интересные местечки искать. В журнале никто заданий не придумывает. У главного над столом большой плакат висит: «ТЕМ НЕ ДАЁМ». Только два заветных места осталось: Эверест – не базовый лагерь, а самая вершина, конечно, и этот ваш Матуа.

– А что, туда настолько сложно попасть? – удивилась Татьяна.

– Вообще никак. – Пит залпом допил шампанское. – Только по особому приглашению плюс куча проверок. Я один раз подделал вызов. От местного якобы жителя. Специально выбрал старикана под девяносто. Егор Семенчук, ну а я ему – вроде внучатый племянник. Так что ты думаешь? Не просто местная полиция встречала – еще и этого Семенчука притащили. В кресле-каталке, прямо на пирс. Он мне пальцем грозил, кричал, что нехорошо врать. С тех пор я у них в стоп-листе, – тяжело вздохнул.

– Они только журналистов не пускают?

– Вообще никого из русских. Только потенциальных покупателей. Кто заранее подтвердит платежеспособность.

– Но почему? – удивилась Татьяна.

– Сам хотел бы узнать! Может, воры в законе там прячутся. Или нарколаборатория.

– А если у человека там родственники?

– Навестить можно, но не дольше, чем на месяц. И никаких фотографий – при выезде багаж тщательно проверяют, флешки изымают, память заставляют стирать. Всех касается. Иностранцев тоже.

– А их туда пускают?

– Есть крошечная квота для туристов – из Европы, Америки. У меня отец болгарин, и я настолько на Матуа помешался, что специально его фамилию взял и вид на жительство получил. Снова рванул туда, теперь по квоте и по болгарскому паспорту. Что ты думаешь? Опять завернули, прямо в порту!

– И после этого ты говоришь, что мы встретились случайно, – усмехнулась Татьяна.

– Ну, я не буду настолько уж нагло врать, – покаянно склонил голову Пит. – Просто мир тесен.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты, что я – редкие, уважаемые специалисты. Поэтому и хедхантер у нас один. Самый лучший.

– Так это Демьян меня сдал? ! – возмутилась Садовникова.

– Тань, ну он просто знал, как для меня важно попасть на остров. Но сразу сказал: «Она тебя все равно пошлет». – Пит обезоруживающе улыбнулся.

– Куда я тебя пошлю? Из самолета выкину? ! – буркнула Татьяна.

Отвернулась от нового знакомца к окну.

Самолет совсем мягко и незаметно (как всегда бывает, когда сидишь на первых местах) взлетел. Под крылом ежились заснеженные дома-коробочки, вдоль канала Москва – Садовникова углядела – брел одинокий лыжник.

Не то обидно, что использовали (в нынешние корыстные времена – обычное дело). Гораздо противней, что почти поверила: молодой красавчик-фотограф положил на нее глаз. Сидела с ним рядом, радовалась: вот, мол, я еще ого-го-го. Не дряхлеющие дядьки клюют, но юные пленительные красавцы.

– Тань, – жалобно пробормотал из своего кресла Пит, – хочешь орешков?

Смешной. Фантастически красивый.

– А как я могу тебе помочь? – вкрадчиво спросила Татьяна.

– Не знаю, – поспешно отозвался он. – Приглашение ты мне не пришлешь – я не родственник и вообще в стоп-листе. Фотки за меня тоже сделать не сможешь. А если бы и могла – я девчонок не подставляю.

– Тогда на что ты рассчитывал?

– Так… – пожал плечами. – Завести своего человека в стане врага. Может, что когда расскажешь. Или примешь на острове.

– Каким образом, если тебя туда не пускают?

– Ну, как у Лермонтова. Я – контрабандист. Ты – ждешь на берегу, – не растерялся парень.

Самолет набрал высоту, к их креслам немедленно бросилась стюардесса:

– Еще шампанского?

Таня не любила пить в полете – алкоголь в герметичном салоне пересушивает кожу и плохо влияет на сосуды, – но сегодня решила наплевать на правила. Залпом осушила бокал. Пит последовал ее примеру. Его глаза забронзовели еще больше, румянец на щеках обратил почти в Илью Муромца, но лицо хитрющее – настоящий Алеша Попович.

Нахально погладил ее по коленке, доложил:

– Во всем Демьян виноват. Целую рекламную кампанию тебе устроил. Мол, потрясающая девчонка. Красивая, веселая и не замужем. А мне все равно лететь в Чили, в чертову даль. Я и подумал: не поможешь – так хоть попутчица классная. Вот и купил билет на твой рейс.

– И ты надеешься, что я полечу с тобой бесплатно? – усмехнулась Татьяна.