Кремлёвцы - Николай Шахмагонов

И сразу начались испытания. Бабайцев так и не узнал, кто из офицеров подличал, но попытки навредить делались постоянно. Даже курсантов пытались восстановить против него, исполняющего обязанности командира роты. Хотя это и вовсе верх нарушения всех армейских канонов. Замечание делать офицеру при подчинённых не положено, а тут настраивать пытались… Пугали, мол, если командиром роты назначат Бабайцева, всем будет плохо. Потому что прибыл он из комендатуры, ну и замашки у него соответствующие. Отношение же к комендантской службе известно, никому не хотелось общений с начальником комендантского патруля, а здесь этакий начальник патруля ротным станет. Не дай боже.

А время шло, и как ни старались тайные силы в роте, ничего у них не вышло. Едва поступил в академию капитан Олег Добряков, тут же состоялся приказ о назначении командиром третьей роты Вадима Бабайцева, к тому времени уже прикрепившего по четвёртой звёздочке на свои погоны.

Начал с дисциплины. Почувствовав, что старшина роты противодействует, сменил старшину, назначил другого, как казалось, более требовательного. Но слишком было всё запущено. Не справился новый назначенец.

А между тем, капитан Бабайцев успел присмотреться к роте. Выбрал здоровяка, ну прямо Илью Муромца – курсанта Котова. С учёбой у него не совсем ладно всё было, но парень из войск поступил, требования дисциплины понимал правильно.

Стали постепенно, общими усилиями, затягивать гайки. Опереться мог на старшину, на некоторых сержантов, а вот относительно офицеров, прав оказался Олег Добряков, так получилось, что и опереться было не на кого. То ли действительно слабоваты характерами были, то ли просто саботировали всё, не желали помогать пришлому командиру, занявшему, как считали, место одного из них.

Причём, действовали люди явно бесчестные и наверняка столько же бесчестными людьми направляемые.

И вскоре выкинули такие фокусы, которые заставят удивиться, а то и ужаснутся читателей, когда прочтут о них в следующей главе.

Если бы о случаях таковых рассказал автору этих строк не Вадим Александрович Бабайцев, а кто-то другой, вряд ли бы поверил…

Глава шестая

Лоскуты от парадной шинели

Нелегко, очень нелегко складывались у капитана Бабайцева отношения с курсантами 3 роты.

Это была рота уже четвёртого четырёхлетнего набора. В 1958 году впервые набрали в училище курсантов, которым предстояло получить высшее образование. Училище, прежде именовавшееся Московским Краснознамённым пехотным, а чуть позже, Московским Краснознамённым военным училищем, теперь получило новое наименование. Гордо звучало: Московское высшее общевойсковое командное Краснознамённое училище имени Верховного Совета РСФСР. Позднее в наименование были включены последовательно ордена Ленина и Октябрьской революции.

Но всё это было позже, а в 1961 году была набрана 3 рота, в которую спустя год и пришёл Вадим Александрович Бабайцев, сначала командиром взвода, а затем получив назначение командиром роты.

Офицеры роты словно затаились. Делали как будто бы своё дело, а какое дело то у них, командиров взводов? В будущем ещё наступят времена, когда в каждой роте оставят двух командиров взводов, каждый из которых станет отвечать за два взвода. Изменений особых никто и не заметит. Да и нагрузки не прибавится особой.

Во все времена и всё зависело от личного отношения офицера к своей работе. То есть, можно было отбывать номер на службе – и не придерёшься. Но можно было работать на полную катушку. Вот тогда и результат налицо! Тогда взвод быстро выходил в передовые.

Я не называю имена командиров взводов 3 роты капитана Бабайцева только потому, что случаи, о которых расскажу в главах, посвящённых командиру роты, невольно бросят на них тень. А вот был ли кто из офицеров виновен в подстрекательстве курсантов к некоторым выходкам или не был, сказать трудно, да и доказать вряд ли возможно. К тому же теперь и не нужно.

То, что зачастую вновь назначенным командирам первое время должного уважения подчинённые не оказывают, не является редкостью. А тут ещё и интересы ущемлены. Не таким уж быстрым бывает продвижение там, где в роте четыре взвода и все клеточки командирских должностей заполнены. Объяснимо недовольство, объяснима обида. Вот только оправданию ни обиды, ни недовольства не подлежат.

Но пора перейти к тому, что произошло в 3 роте однажды утром. Произошло то, конечно, не утром – утром обнаружилось.

В тот осенний день капитан Бабайцев вошёл в канцелярию роты и замер поражённый. На вешалке красовалась капитанская шинель, только что пошитая для предстоящего парада 7 ноября на Красной Площади. Красовалась – можно взять в кавычки. Она являла жалкий вид – вся была превращена в лохмотья, видимо её изрезали острой бритвой. Восстановлению она явно уже не подлежала.

Нахмурился. Постоял минуту, посмотрел. Сразу понял, против кого это содеяно – конечно же, против него.

Вышел к роте, построенной перед занятиями. Рота замерла как никогда. Муха пролетела б, и то услышал бы.

Спокойно прошёл вдоль строя, поглядывая на курсантов, которые под взглядом этим вытягивались в положении «смирно», или как острили иногда – «ещё смирней». Да уж «ещё смирней» и некуда было.

«Ждут, негодники, – без всякой неприязни подумал Бабайцев. – Знают, все знают, что произошло. Ждут, что сейчас разражусь бранью и упрёками. Ан-нет, не выйдет. Не дождутся».

Спокойно дал указания заместителям командиров взводов, спокойно подал команду разойтись по классам. Полевых занятий в тот день не было. Все занятия в учебном корпусе.

Когда курсанты разошлись по аудиториям, вернулся в канцелярию, ещё раз осмотрел шинель и отправился проверять порядок в расположении роты – спальном помещении, огромном, на все четыре взвода, вытянутом в прямоугольник. Четыре ряда курсантских коек. Выравнены койки по струночке, выровнены прикроватные тумбочки по струночке, выравнены подушки и даже полоски на одеялах составляют, если посмотреть вдоль ряда, сплошные линии, тянущиеся от прохода до самой стены.

До вечера молчал, никому ничего не говорил. Шинель, изрезанную убрал в стенной шкаф. Так чтобы никто из посетителей не увидел её до времени.

Отпустив по домам командиров взводов, сам остался проконтролировать вечернюю проверку.

И на проверке вёл себя исключительно спокойно, словно ничего и не произошло.

Старшина прочитал список, доложил, что все на месте.

– Объявляйте, кто заступает завтра в наряд, – напомнил Бабайцев.

Старшина объявил, снова доложил. Ждал, когда ротный подаст команду разойтись и готовиться к отбою.