Мои грани - Эрин Мосс

Джеймс зло смотрит на мужчину и ставит на входе чемоданы.

– Руис? – мямлит мужчина и потирает глаза. – Мистер Руис! – Его словно ударяет током, и он подпрыгивает на месте. – Мистер Руис, рад вас видеть! – Мужчина протягивает руку, но Джеймс не обращает никакого внимания на приветствие.

– Джессика, это Игнацио. Игнацио, прошу поприветствовать Джессику Уильямс.

Мужчина улыбается, что, конечно, не соответствует серьезности ситуации, но это заставляет меня расплыться в улыбке и почувствовать приязнь к этому человеку. Мы крепко жмем друг другу руки, отчего Игнацио краснеет. На вид ему лет пятьдесят, но я уверена, что ему на самом деле немного больше. Но он миловиден и худощав, к тому же блондин, и, видимо, поэтому он очень напоминает мне рано повзрослевшего паренька, который краснеет при каждой встрече с девушкой.

– Felice di conoscerti [1 - Felice di conoscerti, (итал. ) – Рад встрече. ]*, мисс Уильямс, – Игнацио говорит на чистом итальянском, и незнакомый язык ласкает слух.

Я продолжаю улыбаться, хотя не поняла ни слова из того, что сказал водитель катера.

– Игнацио сказал, что рад встрече с тобой, – переводит Джеймс и испепеляет недовольным взглядом мужчину. – Убери здесь, – кидает ему напоследок и берет меня за руку.

Я поджимаю губы и виновато смотрю на раздосадованного Игнацио, который покраснел еще больше. Джеймс в несколько шагов пересекает небольшую комнатку, а я еле поспеваю за ним. Он открывает другую дверь с небольшим окошком, и мы оказываемся в рулевой рубке катера. Широкие панорамные окна открывают вид на набережную. Огромное количество всевозможных кнопочек и маленьких рычагов на панели управления катером заставляли разбегаться глаза. Сбоку – небольшое кресло с рулевым колесом. Рубка очень напомнила мне салон автомобиля, а места здесь было в два раза меньше, чем в каюте.

Я стою в стороне, чтобы не мешать Джеймсу сосредоточиться, в то время, как он нажимает на непонятные кнопки и переводит рычажки управления в нужное положение. Джеймс поднимает голову, когда заканчивает настраивать панель катера и чуть заметно улыбается мне. Чем-то он явно озадачен.

– Скажи, пожалуйста, Игнацио, чтобы отвязал катер, мы отчаливаем.

Я ободряюще ему улыбаюсь и с удовольствием соглашаюсь помочь. Возвращаюсь в комнатку, где Игнацио, что-то ворча сам себе, убирает стеклянные бутылки.

– Игнацио, – мужчина резко выпрямляется при виде меня и неуклюже улыбается, пряча за спиной пакет со звенящими бутылками. – Джеймс попросил вас отвязать катер, давайте я помогу убрать мусор. – Я подхожу к нему и протягиваю руку.

– No, no [2 - No no, (от итал. ) – Нет нет. ]*… нет, мисс Уильямс. Справлюсь сам, – он поспешно отступает от меня на несколько шагов, виновато смотрит и быстро выходит из каюты, но я успеваю услышать недовольные высказывания Игнацио на итальянском: «Dannazione a lui, diavolo. Dio, dammi la forza! » [3 - Dannazione a lui, diavolo. Dio dammi la forza! (от итал. ) – Будь он проклят, дьявол. Боже, дай мне сил! ]*

Я улыбаюсь на непонятные слова пожилого мужчины, и в который раз наслаждаюсь звонким звучанием незнакомого языка. Итальянский язык очень красивый на слух, жаль, я его совсем не знаю. Нужно посмотреть в Интернете часто используемые фразы на итальянском, чтобы не выглядеть глупо при местных жителях.

Оглядываюсь по сторонам и рассматриваю комнату более детально. Два небольших диванчика друг напротив друга, во всю длину каюты. Дощатый пол периодически скрипит от шагов. Возле двери рулевой рубки и одного из диванчиков стоит небольшая тумбочка. На ней – старинные часы в виде якоря, фотография в старой рамке, пепельница и пачка сигарет. Мое любопытство берет верх. Я подхожу к тумбочке, осторожно беру запыленную рамку, провожу большим пальцем по стеклу, стирая пыль, и на меня смотрят трое мужчин.

Бейн. Джеймс. И третий, незнакомец. Стоят, крепко обнявшись для фотоснимка, и улыбаются, искренне и счастливо. На этой выцветшей фотографии Бейн был совсем другой. Глаза горят. Улыбка искренняя. Нет отросших засаленных волос. Он стоял посередине и крепко обнимал парней, и мне показалось, что снимок сделан в параллельной реальности, где Сантьяго не ослеплен жаждой мести, а вполне адекватен, где он – человек, который способен на сострадательность, понимание и… дружбу.

Джеймс с длинными волосами, небрежно зачесанными назад, с небольшой бородкой, казался совершенно другим, намного старше своих лет. В черной кожаной куртке, распахнутой на груди, он был похож на плохого парня. Широкая самоуверенная улыбка, которая осталась с каких-то тех, неизвестных мне времен, дополняла этот образ.

Третий молодой человек на фотографии так же, как и остальные, счастливо улыбался. Вопросительно приподнятая бровь, мальчишеская задиристость в каждом жесте и самоуверенность. И, сравнивая его улыбку с улыбкой Джеймса, я поняла, что они очень похожи друг на друга. Но было одно «но». Серые глаза, перед которыми, я уверена, многие девушки не могли устоять, мне казались фальшивыми.

Все трое стояли среди густой травы, на большой поляне. Вдалеке виднелся лес. Все были одеты в теплую одежду, наверное, было прохладно. Я провожу пальцем по лицу Джеймса на фото и удивляюсь тому, как он сильно изменился с того времени.

– Что это?

Я вздрагиваю от голоса Джеймса.

– О, господи, – я быстро ставлю фотографию на тумбочку. – Ты меня напугал.

Джеймс ничего не отвечает и недовольно смотрит на поставленную мной обратно на тумбу фотографию. Сдвигает брови и переводит взгляд на меня. Я сглатываю и прикусываю язык. Мне стало так стыдно, будто я сделала что-то нехорошее, словно я стою тут перед ним раздетая и разглядываю эту фотографию.

Фотографию, которая приоткрывает завесу прошлой жизни Джеймса.

– Кто это? – шепотом спрашиваю я и тут же жалею о своем вопросе, когда взгляд Джеймса меняется с простого недовольного на ненавидящий.

Он берет рамку с фото, коротко смотрит на нее и резко повернувшись, выходит из каюты на небольшую палубу. Я в замешательстве спешу за ним и с удивлением замечаю, как Джеймс с силой швыряет фоторамку в воду. Я стою, совершенно не понимая, чем я вызвала негодование Джеймса и осторожно подхожу к нему.

Я оглядываюсь по сторонам и, удостоверившись, что Игнацио поблизости нет, тяжело выдыхаю.

– Прости, – виновато шепчу я, глядя, как и Джеймс, на то место, где исчезла фоторамка.