Судьба советского офицера - Николай Шахмагонов

– Ну и как вальс? – спросил Посохов, чтобы только поддержать разговор, давно уже превратившийся в монолог.

– Танцевала она великолепно. И ты знаешь, чем больше я к ней присматривался, тем больше она мне нравилась. Русые волосы, внимательные быстрые глазки. Пожалуй, даже не голубые, а такой яркой небесной синевы. Гибкая, хрупкая. Рост, ну рост ты, впрочем, видел… Ростом как раз для меня. Танцевать было с ней…

– Комфортно, – вставил Алексей.

– Определение точное, – отрубил Теремрин.

– Танцор ты, вижу, заядлый, – с улыбкой сказал Посохов. – Сегодня посмотрим, как это у тебя получается.

– В тот вечер я был в ударе, – продолжал Теремрин. – Во время вальса на нас даже обратили внимание, и певица, которая вела вечер, заявила: «Поаплодируем этой паре». И указала на нас. Партнёрша моя разрумянилась. Глаза светились радостью. Ну, сам понимаешь, как тут бросишь? !

– Ещё не знала, в какие руки попала, – вставил, смеясь, Алексей.

– Не о том говоришь, – возразил Теремрин. – Ни о чём таком, о чём мы обычно думаем, знакомясь в санатории с женщинами, я и не помышлял.

– Так уж и не помышлял? И до чего вы дотанцевались под родительским оком?

– Да как тебе сказать? В двух словах не скажешь. ., – начал он, но тут двери отворились, и работница столовой пригласила всех на ужин.

А минуту спустя, поднявшись на второй этаж в обеденный зал, Теремрин снова увидел Катю. Она уже сидела у окна, а муж только ещё усаживался и был обращён к Теремрину спиной. За столом ещё была девочка, но на неё Теремрин внимания не обратил, да и лица её не видел со своего места. Катя заметила его и, очевидно, в глазах её мелькнуло что-то такое, что заставило мужа обернуться. И снова Теремрин ощутил на себе цепкий, пристальный взгляд.

– Как её имя-то? – спросил Посохов, когда они сели за свой столик.

– Катя, – ответил Теремрин и прибавил: – Муж её как-то странно на меня смотрит. Словно знает меня или что-то о наших с ней отношениях ему известно.

– Что-то есть пикантное, что он может знать? – поинтересовался Посохов.

– Конечно, есть… Но он словно что-то знает, чего не знаю я, – уточнил Теремрин.

На этом разговор закончился, потому что принесли первое блюдо, да к тому же за столик сели соседи.

А на следующий день, едва Теремрин вошёл после утренних процедур в столовую, Посохов, который уже завтракал, буквально ошеломил его:

– Я сейчас нос к носу столкнулся с этим семейством. Они отдыхают не одни. С ними дочь…

– Я догадался. Это девочка, что сидит лицом к окну. Ну и что?

В том то и дело, что она, девочка эта, как две капли воды похожа на тебя.

– Ты шутишь! ? – не поверил Теремрин.

– Этим не шутят. Сам посмотри. Убедишься, что я прав. К тому же, со стороны виднее. Я сам остолбенел, когда увидел, – убежденно говорил Посохов.

Некоторое время оба молчали. Потом Теремрин спросил:

– Они уже позавтракали?

– Да. Я их встретил, когда они выходили из столовой.

На какое-то время отвлекла официантка, подавшая очередное блюдо. После паузы Посохов, не выдержав, спросил:

– Ты скажи, это возможно?

– А сколько лет девочке?

– Ну, может двенадцать, тринадцать. Так, кажется, на вид.

– Значит, возможно… Но я этого и предположить не мог.

Он долго молчал, и Посохов не тревожил его. Лишь когда вышли из столовой, спросил:

– Какие у тебя сегодня планы?

– Я на терренкур… Хочешь составить компанию?

– В другой раз. В Кисловодск собрался. Нужно кое-кому местные достопримечательности показать, – пояснил Посохов.

– Ну, тогда счастливо съездить. А я пройдусь. Тем более, хочется одному побыть.

– Понимаю. Есть о чём поразмыслить. Задачка тебе выпала непростая.

– Ты уверен, что не ошибся? Действительно, она похожа? – спросил Теремрин, когда они уже собирались расстаться, чтобы отправиться каждый в своём направлении.

– Если бы это не было столь разительно, я бы, наверное, и внимания не обратил.

– Увидеть бы…

– Понимаю, что хочется, но постарайся не навредить. Не ошибусь, наверное, если скажу, что есть во всём этом какая-то твоя личная тайна, – сказал Посохов. – Не зря её муж на тебя смотрит, как удав на кролика. Неспроста это.

– Тайна? Да, тайна есть и, видимо, не только моя. Мне обязательно нужно поговорить с Катей, что бы тайну эту раскрыть, – решительно заявил он.

– Точно ли нужно? – усомнился Посохов. – И что ты ей скажешь?

– Сказать есть что, а точнее есть, что спросить, – сказал Теремрин.

– Тогда подумай хорошенько, как это сделать, пока по горам бродить будешь, – посоветовал Посохов и ещё раз напомнил: – Здесь, главное, не навредить. А я попробую определить, когда она и на какие процедуры одна ходит… Так-то, наверное, они повсюду вместе.

– Да, пожалуйста, сделай это, – попросил Теремрин и прибавил: – Ну, я пойду…

Маршрут терренкура начинался от фонтана «Каскад» – нескольких фонтанов, расположенных уступами, с мостиком, переброшенным через искусственный водопад, под которым была устроена подсветка. По вечерам водяные струи переливались в лучах разноцветных прожекторов, завораживая и умиротворяя мягким шелестом воды. Днём фонтан дарил прохладу, орошая при порывах ветерка прохожих мелкими капельками воды, долетающими до бетонной дорожки и до скамеечек, что стояли в тени ветвистых кустарников.

От фонтана дорожка терренкура вела к радоновой лечебнице, оставляя её слева, а далее бежала по отрогу «Машука», мимо Эоловой арфы, которая оставалась справа. Затем терренкур проходил мимо санаториев «Родник» и «Ласточка», что в районе, именуемом Провалом, далее – над самым этим знаменитым «провалом», после которого следовал ещё один крутой подъём к санаторию имени Кирова, принадлежавшему в ту пору 4-му Главному управлению. Там отдыхала партийная элита. И, наконец, после санатория Кирова, большая часть маршрута пролегала по лесу. Чуть ниже узенькой асфальтовой дорожки терренкура, была проезжая дорога, въезды на которую у санатория Кирова и у места дуэли Лермонтова перекрывали шлагбаумы.

Воздух на том участке настолько чист, что стоило проехать какой-то машине или мотороллеру с прицепом, допущенным по хозяйственным делам, пахло выхлопными газами отвратительно и резко, чего мы не замечаем в загаженных городских квартирах.