Проходимцы - Олег Бондарев

«Не понимаю… пока не понимаю, но обязательно во всем разберусь! .. »

Водитель проезжающего мимо такси сбросил скорость и проорал в приоткрытое окно:

– Эй, уважаемый! Может, подвезти?

– Не надо, – заплетающимся языком ответил Томас. – Мне… недалеко.

– Ну ваше дело, – проворчал шофер и снова утопил педаль газа в пол.

Томас хмуро уставился ему вслед. Будь сейчас день, этот тип даже не подумал бы предложить свои услуги. Собственно, что далеко ходить – несколько часов назад один уже послал Измерителя куда подальше, сославшись на «грозного босса».

«А Патрик теперь может и днем, и ночью кататься…»

Томас еще не видел старого знакомца в новой ипостаси, но уже искренне завидовал ему. Стать нормальным – это ли не сокровенная мечта любого альбиноса? Нет, все-таки Ребекке этого никогда не понять. Судя по всему, в ее понимании альбиносы и изгои – это два множества, которые практически не пересекаются друг с другом.

«Если бы все люди рассуждали, как Ребекка… это была бы гребаная утопия».

Проходя мимо трактира с незамысловатым названием «Бочка», Томас услышал, как внутри горланят пьяные мужики. Работяги, неделю пахавшие в доках и на заводах, теперь обнимались и срывали глотки, теша свои изможденные души лихой песней. Томасу захотелось распахнуть двери и, подхватив с покосившегося стола кружку пива, присоединиться к нестройному хору голосов, но Измеритель живо напомнил себе, что это попросту невозможно.

«Только вечер им испорчу… и себе заодно».

Каждый второй из этих трактирных завсегдатаев наверняка походил на Стивена – бугая, который отлично работает руками и не слишком здорово – мозгами. В головы этих крепких мужей давным-давно вложили мысль о том, что у нормального человека кожа не может быть белой, как воротник официанта из «Барона Миньолы», самого дорогого ресторана Вандерсайда. Никаких исключений.

«В лучшем случае меня просто вышвырнут, в худшем – поколотят».

Вспомнив недавнюю стычку, альбинос рефлекторно потер то место, куда врезался кулак Стивена.

«Гребаный «стервятник».

Чем дальше Томас уходил от «Бочки», тем тише становились возгласы пьяных работяг. Наконец все окончательно смолкло. В вечернем Вандерсайде хватало подобных «островков шума», но мостики между ними, как правило, обилием звуков не баловали. Порой из окон доносились чьи-то голоса – жены кричали на мужей, мужья на жен, старушки ворчали, а детишки пели, хохотали и рыдали, подчас до завидного легко переходя от смеха к слезам и обратно. Маршрут, выбранный Томасом, был ему неплохо знаком, и большая часть редких вечерних звуков казались этакими маячками, подтверждающими, что Измеритель на верном пути. Вот пожилая леди разговаривает с заморским попугаем, клетка которого обычно стоит на подоконнике.

– Кто хорошая птичка?

– Меган хор-рошая птичка!

Вот супруги со стажем, неутомимые любители скандалов, которые практически каждый вечер о чем-то спорят на повышенных тонах.

– Ну и какого черта ты бросил свою грязную куртку на мое платье?

– А какого дьявола твое платье делает на моем кресле? !

Казалось, оставшиеся две-три сотни футов до дома Томас может пройти с закрытыми глазами, полагаясь только на слух. Этакая акустическая путеводная нить, которую нельзя увидеть и потрогать.

Вот впереди показался знакомый столб с почтовым ящиком. Он находился на самом углу Гроули-стрит и Мидлтон-авеню и много лет служил Томасу единственным средством связи с его клиентами. Заказчик оставлял тут письмо, где указывал место, гонорар и время, когда хотел бы видеть у себя альбиноса; Измеритель же отбирал наиболее заманчивые предложения и на следующий день отправлялся по адресам.

«По-хорошему, телефоном бы разжиться… но попробуй найди дурака, который потянет шнур в подвал! .. »

Подойдя к почтовому ящику, альбинос убедился, что тот пуст, и с чистой совестью побрел дальше, к четырехэтажному дому, который находился в колодце двора, практически полностью отгороженный другими зданиями от внешнего мира. Томасу он почему-то всегда напоминал старого дворового пса, изрядно побитого жизнью, который присел отдохнуть да так навеки и врос в этот злачный район. Альбинос задрал голову и прищурился, дабы получше рассмотреть обшарпанную черепицу на крыше. Он практически не сомневался, что в один прекрасный день какой-нибудь увесистый осколок свалится ему на голову и оборвет странное подобие жизни.

«Но только не сегодня».

Справив нужду в темном проулке, альбинос устремился к двери, ведущей в родной подвал. Доставая ключи, Томас вдруг понял, что тихо насвистывает под нос.

«Как мало мне, оказывается, надо для счастья – еще даже не нашел Патрика, но уже мечтаю, что скоро стану, как он».

Ключ нырнул в замочную скважину, легко провернулся в ней, и Томас услышал, как стальной язычок с громким щелчком спрятался в коробку. Взявшись за ржавую ручку, Измеритель распахнул дверь и вошел внутрь. С минуту он стоял на пороге, наслаждаясь легким сквозняком, который остужал лицо, раскрасневшееся от эля и ходьбы. Наконец, облизав пересохшие губы, альбинос закрылся изнутри, достал спички и зажег свечу, висящую у входа. Крохотный огонек озарил подвал, и Томас, проковыляв к старой тахте, без сил на нее рухнул. Уже с тахты, блаженно вытянув ноги, Измеритель окинул свои покои взглядом усталого путника, вернувшегося в родную обитель после долгого путешествия. Что нужно альбиносу для нормальной жизни? Койка для сна, шкаф с барахлом и книгами да журнальный столик на колесиках, чтобы легко перекатывать его с места на место… ну, допустим, толстый ковер, чтобы не топтаться по холодному полу. Еще, конечно, бочка с водой, чтобы умываться, и старая печка, стоящая на трех ногах в углу; не имея возможности использовать даже самый простой магический обогреватель, Томас спасался только ею.

«Надо встать и взять теплое одеяло, – подумал Измеритель. – Иначе ночью околею…»

С трудом заставив себя подняться с тахты, Томас побрел к шкафу, стоящему в дальнем углу. Подошвы туфель утопали в ворсе старого ковра. То тут, то там на его зеленой поверхности темнели грязные следы.

«Надо будет заказать химчистку, – решил Томас. – Как-нибудь… потом… или к черту? »

Серое одеяло, лежащее на верхней полке, напоминало гранитную глыбу, которую отломил от скалы некий силач и шутки ради принес сюда. Чуть ниже находились четыре рубашки, две пары брюк, теплое пальто с куцым воротником, допотопный зонтик да некое количество носков и нижнего белья. Еще где-то в глубине прятались вторые туфли, около двух дюжин книг… и на этом – все; такой вот «набор изгоя».