Дело пропавшей балерины - Александр Красовицкий

А вот и он, улыбающийся маленький курьер, с газетой в руке направляется к веранде. Тарас Адамович ловким движением руки вложил в ладонь паренька гривенник.

– Доброе утро, Тарас Адамович! – поздоровался тот.

– Доброе, доброе, – с теплотой в голосе ответил хозяин дома. – Кофе?

– Если позволите, – неожиданно согласился Кость. Тарас Адамович улыбнулся. Как правило, нельзя было предугадать, когда именно его утренний гость составит ему компанию.

Однако для таких особых случаев хозяин всегда держал под рукой какие-то вкусности. Сегодня – яблочный пирог. Пригласил парнишку к столу на веранде, на мгновение исчез в доме, вынес угощение. Кофе Кость пил степенно, оценивая вкус.

– Вы почистили джезву, – констатировал он. И непонятно было – заметил он ее блестящую поверхность или сделал вывод из вкуса напитка.

– Как дела в издательстве? – спросил Тарас Адамович.

– Как обычно – бедлам, – пожал плечами парнишка, – Румыния теперь тоже воюет, – продолжил он тоном знатока, ведущего светскую беседу.

– Да, – вздохнул Тарас Адамович.

С началом вступления Румынии в войну обрывалась его переписка с герром Дитмаром Бое, который отсылал письма из воюющей Германии в Румынию, а уже оттуда господин Дан Тодореску, врач, пересылал их в Киев. Румын тоже был шахматным партнером Тараса Адамовича, однако эта игра заинтересовала его недавно, поэтому их партии больше напоминали уроки мастерства, которые опытный преподаватель дает неофиту. Зато переписка с герром Бое была соперничеством: холодным и взвешенным, преисполненным иронии и глубокого уважения игроков друг к другу. Если с мосье Лефевром можно было играть с жаром, рисковать, то игра с герром Бое требовала внимания и терпеливости. Теперь партию с немцем придется отложить. Как знать на сколько лет. Тарас Адамович потер подбородок. Жаль.

Парнишка с удовольствием угощался. Ел быстро, жадно откусывая – давняя привычка не от хорошей жизни. Поймал взгляд Тараса Адамовича, отложил пирог, вежливо спросил:

– Как продвигается ваше дело?

– Пока неизвестно. Многовато вопросов.

– Тетя говорит, больше вопрошаешь – чаще вздыхаешь. Но я не уверен, что именно она имеет в виду, тетушка немного… – он красноречиво посмотрел на Тараса Адамовича. Бывший следователь молча пододвинул к нему тарелку с пирогом. Кость добавил:

– Господин редактор сегодня встретил меня в коридоре, засыпал вопросами. Чего, мол, слоняюсь, путаюсь под ногами? Не думаю, что он ждал от меня ответов. А вам они нужны?

– Нужны.

– Тогда попробуйте ответить хотя бы на некоторые из вопросов.

– Если бы еще знать, на какие именно.

– Выберите самые главные.

Сказать просто. Но как выбрать? Что важнее – поговорить с теми, кто видел Веру в Интимном театре или броситься на розыски Досковского, который может прикрываться фальшивыми документами?

– Понимаешь, исчезла девушка…

– Ваша родственница?

– Не совсем так. То есть… совсем не так. Из театра…

– Она актриса?

– Вроде того.

Кость многозначительно хмыкнул.

– А кто ее видел в последний раз?

– Многие – она выступала на сцене.

Гость качнул головой, прищурился.

– Должны быть те, кто видел ее после того, как она закончила свое выступление. Она же не иллюзионистка?

– Думаю, нет. Она балерина, – сказал бывший следователь.

– Я слышал, что в Индии факир может подбросить веревку вверх и она зацепится за небо. По ней он взбирается к самому Богу и прячется в тучах, – последнюю реплику он проговорил почти шепотом.

Тарас Адамович откинулся на спинку кресла, пробормотав:

– Индийский канат. Нет, не думаю, что она исчезла, поднявшись со сцены по веревке. Но ты напомнил мне рассказ моего деда. Он говорил, что как-то встречал человека, который показывал такой фокус. Это было давно, дед воевал в Закавказье. Но в том фокусе человек исчезает в небе, а потом вновь появляется на земле. Девушка, которую я ищу, пока так и не появилась.

– Кто-то должен был видеть ее, – уверенно сказал Кость и отхлебнул кофе.

– Кто-то должен был, – согласился Тарас Адамович.

Парнишка отставил пустую чашку.

– Благодарствую за угощение, – он поднялся.

– Благодарю за газету, – в тон ему ответил хозяин дома.

Парнишка пошел по дорожке к калитке. Тарас Адамович смотрел ему вслед и вспоминал, что говорила Мира Томашевич о тех, кто видел ее сестру после выступления. Художник и балерина. Имя художника можно найти в бумагах – Мира аккуратно напечатала свои показания и сложила в папку. Балерина была безымянной, придется искать свидетелей в Интимном театре и, возможно, опять говорить со сплетницами из Оперного.

Итак, важнейшее задание на сегодня – посещение Интимного театра? Надо разыскать свидетелей за кулисами, расспросить артистов, большинство из которых могут оказаться гастролерами. Должно же быть лучшее решение, требующее меньшей суеты. Элегантное решение. Может, вновь обратиться к Щербаку, чтобы тот помог найти коллегу? Встретиться, скажем, в «Семадени», а заодно поговорить с официантами о том вечере, когда исчезла Вера.

Он налил вторую чашку кофе, на этот раз добавив сливки, вошел в дом. В комнате Эстер в одном из ящиков стола нашел папку с надписью, выведенной аккуратным почерком Миры: «Дело похищенной балерины».

– Мы ведь не уверены, что ее похитили, – сказал тогда Мире Тарас Адамович.

– Тогда, какое название предлагаете вы?

– «Дело балерины». Или «Дело пропавшей балерины».

Мира опустила глаза.

– Понимаете, «Дело балерины» звучит так, будто преступницей является сама балерина.

– Возможно, – согласился Тарас Адамович.

– Если же говорить о «пропавшей балерине», то меня смущает слово «пропала». Вера ведь не растворилась в воздухе. Я знаю, кто-то посодействовал тому, чтобы она…

Тарас Адамович решил не спорить. В конечном итоге, окончательное название они смогут придумать только тогда, когда узнают правду о Вере Томашевич.

– Хорошо, оставим «похищенную», пока не подтвердим либо же опровергнем эту гипотезу.

Мира благодарно улыбнулась и поставила папку в шкаф. Вспоминая ее улыбку, Тарас Адамович листал бумаги дальше, читал показания. Вот фамилия художника:

Корчинский. Он сказал, что встретил Веру за кулисами и проводил до гримерной. Она благодарила его за костюм, говорила, что он очень хорош.