Войны Пяти миров: Истоки. Книга 1 - Йова Синай

Коллеги Золуса, Дармас и Ойрвус, демонстрировали результаты своей успешной работы. Ойрвус надел на запястье небольшой металлический браслет, который автоматически регулировал размер и плотно прилегал к руке, не создавая никаких неудобств или помех во время боя. Сжав руку в кулак, он дал команду дарану, и браслет мгновенно трансформировался в меч, удобно вложенный в руку ученого. Ойрвус одним движением руки развернул меч, прижав его клинок к руке, тем самым, превратив его обратно в браслет. Затем он сжал кулак два раз подряд, приказав дарану поменять свою форму, и через мгновение, в его руке появилась булава, затем арбалет, выпускавший лучи Ялауна. Император был восхищен. Когда же Дармас сказал, что солдат сам волен выбирать оружие, которое могло быть запрограммировано в его личном даране, Ариус не удержался от громких аплодисментов, разнесшихся эхом по всему залу.

– Молодцы! – прохрипел он. – Я вами горжусь! Но вы на этом не останавливайтесь! Я уверен, что вы можете нас удивить новыми изобретениями, которые внесут вклад в наше великое дело!

Дармас и Ойрвус сели на свои места, довольные своим выступлением и благосклонностью Императора.

– Скоро во дворец поступят новые пленные, – сказал Ариус, смотря прямо на Золуса. – Ведь тебе этого не хватало для успешного завершения своей работы? Правильно, Золус?

Золус испуганно поднял голову и посмотрел на Императора. «Новые мученики. И все ради меня? » – подумал Золус перед ответом.

– Да, Великий! Я полагаю, что новые вивалийцы помогут мне успешно завершить начатое.

– Да уж. Надеюсь, это так. А то мое безграничное терпение уже начинает заканчиваться, – с укором пробубнил Ариус.

Вдруг, раздался гонг, оглушивший всех людей, находившихся в тот момент во дворце.

– Казнь? – поинтересовался Император. – Сколько можно уже? Кого казним?

– Лукония Варуса, оружейника, – быстро ответил Лофаний, боясь вызвать приступ гнева у правителя.

– Одного? Вы что издеваетесь? Я же уже распорядился, чтобы казнили сразу нескольких. Собираете не менее десяти преступников и одновременно казните! Мне что, каждый день выходить перед толпой? Вы же знаете, как меня это бесит! – императорский зал наполнил надрывающийся крик Императора.

– Великий! – Славус взял удар на себя. – Приговоренные к казне, в связи с пытками, которым они подвергаются, не выдерживают ожидания и умирают раньше положенного срока.

– Так, пытайте их медленнее! – брызжа слюной, ответил Император.

Немного успокоившись, Ариус обратился к Лофанию, придворному писцу, в обязанности которого входило ведение протоколов всех собраний, а также написание истории кеметинской Империи, прославлявшей самого Императора:

– Ты подготовил мою речь?

– Да, Великий, – Лофаний подошел к Императору и передал ему пергамент, на котором размашистым, но аккуратным почерком было написано очередное обращение к народу.

Слуги подбежали к Ариусу и, аккуратно взяв его под руки, помогли встать с трона и пройти в его покои, в которых располагалась терраса с видом на пепелище и весь Даманис.

Несмотря на то, что пепелище находилось достаточно далеко от дворца, приветствующие Императора возгласы толпы были хорошо слышны, а доносившаяся из звукопередатчиков речь Ариуса отдавалась эхом по всему залу. Ученые сидели тихо, вслушиваясь в написанные Лофанием слова. «…незаслуженно купаются в живительных водах морей и озер, дышат чистым прохладным воздухом и едят вкусную и свежую пищу», – вылетело из уст Императора. Эти слова рассмешили Золуса, который умело смог скрыть свою саркастическую реакцию. «Вивалийцы родились на Голубой планете, они там живут многие тысячелетия. Как они еще, по его мнению, могли заслужить это? Видимо, Лофаний уже и не знает, что писать», – подумал Золус. – Сколько это сумасшествие еще будет продолжаться? » – пронеслось в его голове. Золус, конечно, в силу своего доброго нрава, не желал Императору смерти, но и долгий лет правления тоже. Хотя, смерть была единственной возможностью для Ариуса покинуть свой трон.

После выступления Император так и не явился на собрание. Ученые еще долго сидели в ожидании Ариуса, пока к ним не вышли его слуги и не попросили всех вернуться в свои кабинеты и продолжить работу. Эмоционально изношенному Ариусу было сложно выступать перед своим народом. Эти воодушевляющие речи требовали от него слишком много энергии. Нужно было сыграть роль любящего и преданного правителя, который всей душой радел за будущее каждого кеметинца и его родных. Золус был очень рад этому обстоятельству, иначе Император продолжил выпытывать у него подробности его исследований. Пришлось бы снова врать, а ложь, как он прекрасно понимал, создавала новую ложь, и эта очередность из выдуманных историй, если бы и закончилась, то явно ничем хорошим для самого Золуса. Единственное, что он вынес из сегодняшнего собрания, так это то, что ему предстоит большая работа по приему и устройству новых пленных, которым он пытался создать хоть какие-то более или менее пригодные для существования условия. Он искренне им сопереживал, ведь они, как и он сам были заложниками Императора, хоть и в разных смыслах этого слова.

Золус вышел из императорского зала, который находился на третьем этаже огромного дворца, и последовал на первый этаж по общей лестнице в свой кабинет. Он хотел, как можно скорее вернуться в свою скромную обитель, чтобы продолжить, на его взгляд, более важные изыскания, поиск способа адаптировать легкие вивалийцев к здешнему воздуху.

Подходя к своему кабинету, он поприветствовал двух солдат, охранявших проход к узкой лестнице, ведущей в подвальное помещение.

– Солонк, Клой, – обратился он к стражникам. – Все хорошо?

– Потихоньку, – ответил Солонк, здоровый и крепкий мужчина с по-детски добрым и приветливым лицом.

Как только Золус открыл дверь в свой кабинет, его планы продолжить свою исследовательскую работу тут же поменялись. За огромным засыпанным пергаментами металлическим столом сидел Тенон и, казалось, до смерти напуганный худощавый, весь в отрепьях молодой человек. Он привык видеть у себя в гостях конрута, считавшего его самым выдающимся в стенах дворца ученым, который разделял его взгляды на будущее кеметинского мира. Однако увидеть колеоса в своем кабинете было крайне неуместно.

– Конрут Тенон Ара, что вы здесь делаете? – возмущенно поинтересовался Золус. – Мне ли вам говорить, что вам нужно сейчас быть на казне? Если Император узнает, то он придет в ярость.

– Он всегда в ярости, – спокойно ответил Тенон.

– Не поминаю, как Славус до сих пор не придумал способа от вас избавиться? По мне так у него более чем достаточно поводов для этого, – Золуса раздражал невозмутимый тон конрута.