Восходящее солнце Астерии: Священное Древо - Наталья Федюшина

– Убейте его, ? сухо произнес Гавен и отвел взгляд от мальчишки.

Не успел суккуб сделать шаг, как демона остановил голос Лилит.

– Ты не тронешь этого мальчика.

– Почему же? У тебя проснулись материнские чувства?

Гавен и не думал откладывать казнь, но заинтересовался словами супруги. Он поднял руку, останавливая демона. Глаза суккуба блеснули алым светом и заставили забиться мальчишку в угол между двух шкафов.

Острые скулы Лилит напряглись.

– Ты не тронешь его потому, что этот мальчик? сын Чаннинга.

– С чего ты взяла?

– Я чувствую кровь волка. Она течет в его жилах.

Гавен удивленно посмотрел на свою жертву. Тот еще сильнее вжался в стеллажи. Стеклянные баночки покачнулись на полке, но все-таки устояли.

– Не может этого быть.

– Разве Чаннинг не способен иметь детей?

– Не в этом дело.

Голос Гавена запнулся. Он вспомнил день, когда они сидели в гостиной миссис Помсли и обсуждали прошлое друг друга. Чаннинг рассказал ему о своей семье.

Амелия. Кажется, так звали жену, которая забыла о нем и ушла к его брату. У них был сын. Маленький карапуз.

Гавен посмотрел в глаза мальчишки. Они искрились серостью обрамленной изумрудной каймой. В точности, как и у Чаннинга.

– Вот это поворот, ? выдохнул Гавен. ? Теперь у меня есть еще один не менее важный пленник. Мы берем его с собой. Возвращаемся в дом миссис Помсли. Вольдемара ждут отличные вести, а Чаннинга – отличный сюрприз, тщательно подготовленный мной.

***

– Мы долс'ны ехать, мой друг, ? еле слышно произнес Викензо.

– Еще пять минут, ? попросил Арчибальд.

Он крепко сжимал свою трость до побелевших костяшек и смотрел на Гластонгейт. Вернее, на то, что осталось от города. Последние выжившие люди прошли по дороге из камня час назад. Мистер Кокенботон считал каждую минуту с тех пор, как рыцари повели своих израненных собратьев и остальных людей в лесную чащу. По дороге путешествовать было опасно. Рыцари и им советовали проехать через лес. Викензо знал, как выехать к столице, но не желал оставлять старика одного. Они укрылись в тени деревьев. Здесь их не могли заметить демоны, которые оцепили город в кольцо. Отсюда суккубы были похожи на воронов. Буря улеглась, и город опустел под сиянием звезд.

– Это моя вина. Я послал их на верную гибель, ? сказал мистер Кокенботон и упал на колени, хватаясь за голову.

– Вставай. Нам нус'но идти.

Викензо поднял его трость и вернул старику, но тот ее даже не заметил.

– Я хотел всего лишь научиться записывать время. Вместо этого стал убийцей.

– Никто из нас не виноват. На все воля богов.

– Где они были, когда это случилось? !

Вопрос вырвался из глубины души. Руки Арчибальда тряслись. Ресницы взмокли, а грудь горела будто к ней приложили раскаленные угли.

– Если ты умрес'ь, никому лучс'е не станет. Они в порядке. Просто спрятались до лучс'ых времен.

– Думаешь?

– Уверен. А теперь поедем в Норинбург. Кондрат хорос'ый правитель. Он обязательно придумает, как нам помос'ь.

Мистер Кокенботон послушался друга. Он оперся об его плечо и медленно встал, надеясь, что Джерард и Амелия выжили. С этой мыслью он вернулся в самокат. Холодное сидение обожгло старику спину. Транспорт покатился вглубь леса. Арчибальд пустым взглядом смотрел в окно, наблюдая, как деревья сменяют друг друга. Часовщик всем сердцем надеялся, что Викензо прав, а еще, что миссис Помсли не убьет его, когда узнает о случившемся. Время, каким бы оно ни было, в итоге сломало даже мастера, знающего про него все.

Глава 6. Скрытая печать

Шероховатые пальцы старушки Маргарет с трепетной любовью касались сухих трав. Она привезла их с собой из Гластонгейта. Во всем виноваты были старые кости, но ломило их не на погоду, а переменный ориентир. Воздух становился тяжелее с каждым днем. Тучи все чаще стягивали небо. В замке оставалось душно. Открытые настежь окна нисколько не помогали дышать полной грудью. Старушку спасал лишь аромат благовоний и трав. Она разложила их возле окна своей комнаты, боясь, что сырость серых стен сделает их непригодными для использования.

Особенно она ценила Веронику. Ее облиственные верхушки тяжело переносили переезды и могли осыпаться, потеряв все целебные свойства. Растение способно было обеззаразить рану и помочь ей зажить гораздо быстрее. Еще старушка всегда держала при себе мазь из зверобоя, порошок из душицы и корни змеиного горца от боли в животе. Мало кто из придворных лекарей мог похвастаться золотыми запасами. Многие из них убили бы за тайну приготовления этих лекарств, а самое главное за правила их использования. Миссис Помсли прекрасно знала, что ее методы могут не только вытащить с того света, но еще и ускорить туда путь. Разница была только в дозе и удаче с ней не ошибиться. Поэтому все замолкали, когда старушка появлялась в поле видимости. Ее кровное родство с королевской семьей не афишировалось, но гордо вздернутый нос на фоне белых глазниц было поистине монаршеским в любое время суток.

В комнате, где ее могли видеть только травы и серые стены дворца, миссис Помсли давала себе волю и опускала плечи, но наставления семьи въелись в кожу с молоком матери: «Мы Билатлейны до самого конца. Хочешь ты этого или нет, но на твоих плечах судьбы всего народа». Старушка Маргарет с младенчества себе не принадлежала. Всего лишь один шаг в сторону с алой дорожки из дорого атласа, и мир перевернулся.

Сухие травы грубо въелись в тонкую кожу рук, когда миссис Помсли сдавила их, пытаясь почувствовать боль цветков как свою собственную. Травы, как и она, не могли ничего сказать. Они оставляли на коже царапины, но молчали, как и сердце. Друиды потеряли все из-за ее привязанности к наследному Старейшине. Она была той самой причиной, которая раскрыла правду о кольце. Таким образом Маргарет пыталась спасти жизнь Рейхтага, когда ее старший брат заметил блеск в глазах у сестры на празднике Бельтейн много лет назад. С тех пор она запретила себе даже думать о друиде, но никто не знал, что их судьбы вновь и вновь сойдутся. Рейхтаг вернул долг, когда сжег монастырь. Так он объяснил ей свою месть за разрушенный отчий дом, но Маргарет всегда знала правду.