Главная партия для третьей скрипки - Анна Литвинова

А пансионатная публика выглядит, будто каждого еще в постели косметолог обиходит. Румяненькие, свежие. Нарядные.

Арина, вспоминая их с мамой поездки в дома отдыха, собиралась ходить на завтрак в спортивном костюме. Но первый раз надела и поняла: в тренд не попала. Дальше спускалась в ресторан в джинсах и водолазках. И все равно полностью терялась среди чужих ярких красок, стильных кардиганов, твидовых брючек, ярких пончо, элегантных шалей.

Будь в пансионате обычный заезд, оказалось бы легче. Но, как назло, сейчас студенческие каникулы. И некрасивая худая девушка с желтыми глазами почему-то весь молодняк чрезвычайно веселила. Только ленивый в остроумии не упражнялся. Беззлобно. Без угрозы. «Вон печальная селедка пошла». «Унылое создание уныло ест свою унылую свеклу». А одна из студенточек, когда стояли рядом на раздаче за обедом, вежливо спросила:

– Скажите, вы в библиотеке работаете?

Придумывать себе легенды Арина не умела, поэтому ответила правду:

– Нет. Я играю на скрипке.

И вызвала просто гомерический взрыв хохота.

Поначалу было обидно, потом просто внимание обращать перестала.

Все равно в пансионате оказалось лучше, чем в квартире. Тут хотя бы смертью не пахнет. А с остряками-студиозусами Арина старалась не пересекаться. В бассейн ходила вечерами, когда остальные на дискотеке. В спортивный зал являлась рано утром. Персональный тренер, который вроде бы входил в стоимость, внимания ей не уделил. Окинул единственным оценивающим взглядом, сухо сказал: «Захотите поработать на тренажерах – я к вашим услугам». Но своим видом дал понять: лучше не подходи.

Арина с опаской оглядела сооружения, похожие на орудия пыток, и решила: ни бицепс, ни трицепс ей качать не нужно. Выбрала самое простое: крутить педали велотренажера и смотреть телик, шагая по беговой дорожке.

Девушка изо всех сил старалась, чтобы у нее не было времени для раздумий. Составила себе плотное расписание. Плавала, бегала, гуляла, каталась на лыжах. Даже на ингаляции и в соляную пещеру ходила – в вечно пустое медицинское отделение. Но забыться все равно не получалось. Хотя горе сейчас было иным, чем в январе.

Тогда она именно по матери тосковала. А сейчас – особенно когда встречи в астрале прекратились – больше жалела саму себя. Как получилось, что жизнь сквозь пальцы утекла? Чего она добилась за целых тридцать два года? Ни мужа, ни детей, ни друзей. А умение очень средненько пиликать на скрипке достижением не назовешь.

В милом мире, рядом с мамой, было так хорошо, что и стремиться никуда не хотелось. Уют, дом, телевизор. Полное понимание. Непреходящее чувство безопасности. А сейчас даже непонятно, с чего начинать. Идти в институт? Но на кого? ! Искать новую работу? Где и кем? !

Ох, стало бы все как прежде. Когда мама рядом с ней.

Арина несколько раз пыталась использовать технику Льва Людовиковича, чтоб вызвать мамочкин образ, попросить у нее совета. Но ничего не выходило.

И тогда она – совершенно случайно! – разработала собственный метод. В шутку назвала его «медитация лыжных гонок».

Поначалу Арина собиралась освоить горные лыжи – благо в пансионате имелись и подъемник, и отличная горка для новичков. Но на ней все время торчали насмешники-студенты, и девушка решила не подставляться. Начнет падать у всех на глазах – еще больше издеваться станут.

Зима, лес кругом. Можно и на обычных покататься.

Равнинные лыжи популярностью не пользовались. Арина еле нашла старичка, который открыл ей прокат. Зато инвентарь достался – новенький, легкий. Никакого сравнения с деревяшками, на которых они с мамой катались.

В рекламном проспекте пансионата заверяли, что лыжню в лесу каждый день прокладывает специальный человек. На деле им оказалась сама Арина. Поначалу небольшие круги нарезала – боялась заблудиться, потом стала забираться все дальше и дальше в лес.

Она каталась в любую погоду. И особенно ей нравилось нестись по лесу в сумерках, да еще когда метель. Краски смазаны, снежинки в лицо, ветер свистит, лицо горит, лес нависает черно-белым куполом. И очень легко представить, что мама тоже рядом с ней. Только чуть-чуть отстала.

А если разогнаться до предела своих возможностей, когда сердце стучит из последних сил, дыхания не хватает, – то наступало еще более странное, на грани яви и сна, состояние. Арина мчится, ветер вышибает слезы – и возникают полностью фантастические картинки. Будто ей всего двенадцать, и она в совсем другом доме отдыха – вместе с мамой. Там завтракать все ходят в лыжных штанах и тапочках. А на ужин дают вкуснейшие макароны с печенкой. Но все равно получается голодновато, поэтому отдыхающие обязательно ходят на лыжах в ближайшую деревню. В местном сельпо очень вкусная селедка и серый, часто еще теплый хлеб. Арина и вкус, и запах его ощущала. А главное – чувствовала невидимое присутствие и постоянную защиту мамы.

Постепенно она привыкла, что зимний лес – принадлежит только ей. Ей одной что-то шепчут высоченные ели, ради нее, единственной зрительницы, с деревьев торжественно и печально осыпается снег.

Но однажды, когда вьюга завывала особенно яростно, Арина выехала на свою любимую полянку и опешила. На поваленном дереве, спиной к елке, сидел человек. Неподвижный, безучастный. А вокруг – ни лыжни, ни следов.

Она перепугалась. Из какого он мира – настоящего или того, что двадцать лет назад? Или вообще мерещится? Холод, ветер, хлопья снега в лицо – а фигура совсем застывшая. Только огонек сигареты мерцает.

Просто развернуться и прочь? Но любопытство пересилило. Подъехала поближе, робко спросила:

– Вы кто?

Видение медленно повернуло голову в ее сторону. Пыхнул ароматный дымок. Румяные щеки, несерьезная щетинка вместо усов. Да это мальчишка совсем! Даже не студент – школьник.

Он повращал глазами, сфокусировал взгляд. Медленно проговорил:

– Печальная селедка приплыла.

Арина отшатнулась.

Парень столь же тягуче, будто слова давались с огромным трудом, продолжал:

– У тебя янтарные глаза. Как у тигра. И лицо мадонны. Потерявшей младенца.

И вдруг сунул ей сигарету:

– На. Затянись.

Арина даже в школе, когда начинала курить и сигареты добывать было совсем непросто, никогда ни за кем не докуривала. Брезговала. Тем более зачем это делать сейчас, когда она уже больше месяца, как бросила? Но было в лице мальчишки что-то неземное и очень властное.