Осиновая корона - Юлия Пушкарева

А вельможи не пойдут навстречу человеку с такой грязной кровью, как у него. Молодому, временами везучему купчику, который ничего особенного из себя не представляет. Светлейший Совет сделал его инструментом, поручив задачу опасную, но важную, – а он провалился. Шун-Ди оказался неподходящим, очень уж грубым резцом для изящных узоров-интриг. Они ошиблись в нём.

И это ему не простится. Если бы в Совете Шун-Ди покровительствовал кто-нибудь из торговцев или бывших рабов, у него был бы шанс оправдаться. Но только не перед этими родовитыми, томно-медлительными людьми, разнеженными солнцем. Их разделяет бездна. Лучи их милости и доверия больше не осенят Шун-Ди… И это может быть, даже к лучшему. Он привык жить без всяких милостей и доверия, привык всего добиваться сам.

Конечно, после Восстания рабство официально отменили – в Минши наступило то, что теперь высокопарно зовут то Эпохой Свободы, то Эрой торжества Прародителя. Но Шун-Ди, как никто, знал, как высока доля пустых и красивых слов в этой сладкой отраве. Рабы получили права вольных шайхов и отныне могли избирать любой путь в жизни – так, как и было завещано людям в учении Прародителя; однако большая их часть осталась прислуживать господам, так как выкуп требовал непомерных взносов чистым золотом. У рабов, пусть даже бывших, просто не хватало денег – и никогда не могло хватить, в том числе с учётом сбережений. Не хватало на всё – можно было даже не уточнять, на что именно. На собственный дом и землю. На приличную одежду. На услуги хорошего лекаря. На то, чтобы нанять учителя своим детям.

Формально своим Восстанием рабы добились и отмены королевской власти, и права на участие в управлении страной. По новому закону, каждый остров Минши отправлял сюда, в Светлейший Совет, по два представителя от каждого сословия. Они избирались. Страной теперь правили, казалось бы, все: землевладельцы, купцы, учёные, маги (то есть все вольные шайхи), мелкие торговцы и лавочники пониже рангом (даги и хюны), жрецы Прародителя… И те, кто раньше продавался и покупался, будто скот: люди с рабским клеймом. Те, в чьих именах закрепились родовые частички Дан, Ту и Ти, Ван, Иль и многие, многие ещё – чьи предки прислуживали господам в их домах, гнули спину на рисовых полях, ухаживали за садами, ловили рыбу, нянчили знатных младенцев… Но – снова было слишком много «но». Высокий имущественный ценз, возраст не меньше сорока вёсен, обязательный брак, умение читать и писать, одобрение хотя бы одного землевладельца и хотя бы одного жреца – неполный список требований, которые предъявлялись к Советникам. По понятным причинам, им отвечал мало кто из освобождённых рабов; а по совести говоря – почти никто. Фактически, в Светлейшем Совете оказывались те, кого хотели там видеть вельможи, жрецы Прародителя и бывшие члены королевской семьи. И волшебники.

Проще говоря – в Минши мало что изменилось. По крайней мере, так это видел Шун-Ди. Когда разгорелось Восстание, он был ещё ребёнком; сначала его тоже очаровали и увлекли общий подъём и радость, толпы возбуждённых людей в набедренных повязках, пламенные речи ораторов на перекрёстках, знамёна со сломанным кнутом… Тем более, частичка Ди в его имени указывала на низкую кровь. Шун-Ди был сыном рабыни – а это, само по себе, уже означало, что отца ему никогда не узнать. Знатный хозяин матери, или другой раб, или любой из вельможных гостей и друзей хозяина. Или работорговец. Это никогда никого не интересовало. Мать Шун-Ди не была замужем. Она умерла на третий год Восстания, истекая кровью от женской болезни; наверное, многолетний тяжёлый труд надорвал что-то в её тощем теле. Перед смертью она только и успела отдать Шун-Ди мешочек, туго набитый золотом. Как она скопила его, где достала – так и осталось для него тайной.

Но этих монет хватило, чтобы прокормиться до той поры, когда Шун-Ди мальчиком нанялся то ли в слуги, то ли в помощники к богатому шайху – купцу, торговавшему лекарствами и маслами, всякого рода мазями и притираниями. Он вёл семейное дело много лет и владел целой сетью лавок на острове Маншах, где Шун-Ди родился и вырос. Шун-Ди сбежал от хозяина матери и оставался у этого шайха, пока тот не покинул мир живых.

Купец, у которого не было своих детей, по-отцовски полюбил его – а в Минши это редкая удача (если уж говорить именно об отцовской любви к миловидному мальчику). Он научил Шун-Ди писать и считать, а после – и вести дела. Годам к семнадцати Шун-Ди стал не только его слугой, но и главным помощником. Тогда же с дозволения своего воспитателя он отправился в своё первое торговое плавание – отвозил товар в королевство Кезорре, в портовый город Гуэрру, а в обмен закупал там вино, фрукты, разные травы и цветы для лекарств и масел… К счастью, у Шун-Ди обнаружились недурные способности; да и не было необходимости в обширном образовании для того, чтобы прилично торговать. Удача осыпала Шун-Ди пылкими поцелуями. Под белыми и красными парусами он провёл ещё несколько торговых рейдов в Кезорре и Ти’арг; все были успешны. Золото рекой полилось к купцу-опекуну. Он расширил сеть лавок, продвинувшись почти во все уголки Минши, нанял толпу новых слуг и построил себе большой дом (а скорее – настоящий дворец с декоративными колоннами и фонтанчиками в саду) здесь, на острове Рюй.

Старик не знал, как благодарить Шун-Ди, – но в итоге отблагодарил лучше, чем тот смел ожидать. После его смерти Шун-Ди получил всё: дом и лавки, товар и слуг. Неоплаченные долги и завистников, впрочем, тоже, как и кучу скучной работы со счетами и бумагами. Зато друзья старика каким-то чудом стали друзьями Шун-Ди, а ведь среди них были вельможи, и жрецы, и умелые корабельщики, без которых никакое золото не поможет организовать торговлю… И, конечно же, маги. И кое-кто из тех, кого избрали в Светлейший Совет.

Так Шун-Ди, сын рабыни, мальчишка с грязными ногами, выпиравшими рёбрами и клеймом на лбу (на другой же день после рождения там выжгли павлинье перо – семейный знак хозяина), превратился в одного из самых влиятельных и богатых купцов на острове Рюй. На том самом острове, где после Восстания возвели Дом Солнца – янтарный, сияющий символ свободы, оплот Совета, новой миншийской власти. Почему именно здесь? Потому что Восстание началось на Рюе – с заурядного, мелкого бунта рабов в доме вельможи Люв-Эйха, здешнего Наместника. Здесь было «сердце, запустившее бег свободы по жилам Минши» – так выражались певцы и поэты… Богатое, многолюдное место. Превосходное место и для жизни, и для торговли – хоть и на самом юге страны. Остров, где круглый год стоит удушливая жара с редкими дождями. Где процветают ныряльщики жемчуга и растут самые крупные персики – нежные, с полупрозрачной розоватой шкуркой.