Быстрая и шустрая - Анна Литвинова

И возродило старый кошмар.

…Она опять – в той комнате. И опять – в помещении никого нет, только в открытое окно врывается неприветливый ветер. Пуст диван с комком нестиранного белья. На кресле возвышается кучка небрежно брошенной одежды. На стуле валяется старый, потертый глянцевый журнал. Здесь никого нет, нужно уходить… Но Женя знает – они где-то рядом. В распахнутом шкафу, за рядами плечиков с дешевыми костюмами… Или – за гардиной, за плотной темно-синей гардиной, которая чуть шевелится под порывами ветра… И Женя чувствует – опасность непреодолима. И даже если сейчас повернуться и попробовать убежать, чтобы оказаться в подъезде, где светло, и соседи, и курят на площадке спасительные подростки, – она все равно не успеет. Они – везде, их запах пропитывает всю комнату, и дешевую мебель, и проклятые шторы…

Разве может сниться безысходность?

Но Женя знает, что выхода у нее нет.

И она просыпается – одеяло сброшено на пол, простыня сбилась, пижамная курточка задралась чуть не до горла… Ей страшно, до сих пор страшно, и за окном – еще темень, и одиночество стучится изо всех уголков квартиры.

Женя посмотрела на будильник и со стоном откинулась на подушку. Пора вставать – уже половина седьмого, сейчас затрезвонит будильник…

Впереди – работа, чтение бесконечных рассказов, придирки Хилого Босса, настороженность коллег… А она чувствует себя так, словно вернулась домой после смены в шахте. Она не выдержит еще один рабочий день!

Пришлось закрыть глаза, сосредоточиться и спросить себя – строго так спросить: «Для чего ты живешь, моя дорогая? Разве не для того, чтобы твои родители – пусть на небесах! – смогли гордиться тобой? Твоим успехом? Твоей карьерой, собственной квартирой, новой машиной, настоящим другом рядом? А это все без труда не дается…»

После нотации, прочитанной самой себе, Женя выпрыгнула из кровати. Голова кружилась, во рту было сухо. На ощупь, не открывая глаз, она поплелась в ванную.

Переживем. Выдюжим. Справимся!

Женя долго стояла под горячим душем, соскребая с себя остатки сна и приснившегося кошмара. Когда же эти сны кончатся! Ведь прошло столько лет!

Наконец страх отпустил ее. Женя выключила воду, растерлась жестким полотенцем и выбралась из ванной. Протерла изошедшее паром зеркало, с опаской взглянула в него – от такой жизни недолго и морщинами пойти!

К счастью, морщины пока не появились. А лицо после горячего душа выглядело свеженьким и даже розовеньким. Недосыпную мигрень удалось вылечить крепким кофе вкупе с цитрамоном. Женя повеселела. Одеваясь, она думала: «Я превращаюсь в железного человека. В Александра Македонского. Скоро мне будет хватать четырех часов сна… Ну и что: устаю… Ну и ладно: Дубов – скотина… Зато я делаю карьеру. Карьеру в Москве. Не об этом ли мы мечтали с мамой и папой? »

Женя, что называется, разгулялась и теперь чувствовала себя прилично. Даже решила, что концентрация внимания у нее сегодня нормальная, и можно не тащиться в противном переполненном метро, а отправиться в «Глобус» на машине.

«Ока» обрадовалась своей хозяйке. Приветливо подмигнула фарами, снимаясь с сигнализации, и завелась с полоборота. Женя забросила на заднее сиденье увесистую сумку с рассказами (машина сразу просела) и уверенно дала по газам. Удалось тронуться с неким подобием визга, и Женя гордо подумала: «Вот так вам всем! Хоть и на двух цилиндрах…»

Ровно в девять Марченко уже въезжала за крепостную стену «Глобуса». В девять ноль три (минимальные опоздания она себе все-таки позволяла) Женя, привычно скользя по дурацкому полу, вошла в холл. Рассказы – тяжелые, заразы! – оттягивали ей руку.

Коллеги поздоровались сквозь зубы, поглядели косо. Один старичок бухгалтер был с ней любезен – но, верно, потому, что пытается прикадриться. А непосредственный начальник Бритвин хоть и мил, но со странностями. Настроение у него все время меняется. Порой панибратствует, порой – рявкает. То Женечкой называет, то – по фамилии.

На коленях у Жени лежал очередной рассказ. Тошнит уже от графоманов! Она невидящим взглядом уставилась в текст, а сама думала: «Пожалуй, корень зла – в Хилом Боссе. Это он: завел секретность, приваживает холуев, доносчиков… От него вся ненормальность «Глобуса» идет…»

Повинуясь внезапному импульсу, Женя отшвырнула рассказ и включила компьютер. Давно пора узнать, что за гусь этот Дубов!

Женя вышла в Интернет, загрузила поисковый сервер. В графе «Я ищу» написала – Олег Петрович Дубов.

«Идет поиск», – ответил компьютер.

Ссылок на Дубовых оказалось тысяч пятьдесят, на Олегов – почти миллион. Но Олег Петрович Дубов оказался в Интернете в единственном экземпляре. Поисковая система адресовала Женю на сайт газеты «Российский бизнес».

Марченко повернула экран, загородила его спиной и принялась читать:

Дубов Олег Петрович, 1963 г. р.

Окончил Московский государственный институт международных отношений (1984), а также магистерский курс «Международные отношения и мировая экономика» в Университете мира ООН.

Получил степени магистра делового администрирования (МВА) в Уортонской школе бизнеса (США) и магистра гуманитарных наук по специальности «Международные отношения (СССР)» в институте Харримана при Колумбийском университете (США). В 1992–1996 годах работал финансовым директором в рекламном агентстве «Дерри и Харпол» (Нью-Йорк, США). В 1997–1998 годах – вице-президент PR-агентства «Томас энд санс» (США). В России работает с 1999 года. Возглавляет рекламное и PR-агентство «Глобус». Уставной капитал – 2 млн руб. , объявленный штат – 27 человек, сферы интересов: коммерческая реклама, пиар, преимущественно в области шоу-бизнеса, искусства, литературы и кино.

Более никаких ссылок на Олега Петровича Дубова в Интернете не имелось.

Женя быстренько отвалилась от сети. М-да, Хилый Босс, оказывается, – большой грамотей! И работал в основном на Западе. Наверно, там, за бугром, и нахватался мути: «Коммерческая тайна превыше государственной! .. Если увидел, что коллега бездельничает, – сдай его начальству! »

Подруга Жени – Таня Садовникова – долго прожила в Америке. И рассказывала, что в Штатах детей, начиная чуть ли не с primary school [6 - Начальной школы (англ. ). ], учат ябедничать. Внушают: заложить товарища, совершившего неблаговидный поступок, – гражданский долг каждого янки.

А Дубов… Он в Штатах и учился, и работал… Вот и научился. Теперь прививает американский образ жизни на российской почве, скотина… На работу пешочком ходит, не курит, здоровье блюдет…

Женя быстро выключила компьютер и открыла очередной рассказ.