Золотая дева - Анна Литвинова

Или, допустим, что-то не так с новой няней? Она, конечно, поспешила нанять ее на работу – очень уж временные няни надоели. Взяла эту Машу почти не раздумывая, без кастинга. Девчонка, правда, Елене понравилась – шустрая, хваткая, ее саму в молодости напоминает. И аттестации ей Евгения Юрьевна дала самые лестные, и с Лизой они, кажется, с первого дня поладили. Но вдруг эта вся из себя идеальная Мария столь внезапно появилась в их семье совсем неспроста? И что-то затевает? Только из какой оперы? Похитить ребенка, потребовать выкуп? Да нет, смешно… Не похожа она на преступницу. И на журналистку, решившую внедриться в их семью, тоже никак не тянет.

Или, может быть, никакой занозы и нет? И всему виной убийство Анастасии? .. Тут каким железным человеком ни будь, но встречать в собственном доме, в своей крепости, смерть всегда тяжело. До сих пор в ушах Лизин крик стоит. Девочка ведь на пороге няниной спальни стояла, когда с трупа одеяло откинули, Володин, зараза, не усмотрел. А там такое… У ребенка настоящая истерика была, врача пришлось вызывать. Да Елена и сама с содроганием вспоминает: обнаженное, уже начавшее синеть тело с перерезанными наискось венами.

Но только убийство – это всего лишь убийство. Впечатляет и не более того. Павлючкова ведь им никто: не сват, не брат, просто наемный работник. И нельзя сказать, что Елену так уж потрясла гибель няни. Она никогда особенно не была привязана к ней. Наоборот: та ее раздражала. Суетливая, услужливая, пугливая – только брови нахмуришь, сразу в панику ударяется… Елене, как любому руководителю, конечно, нравилось, когда ее боялись. Но боялись хотя бы отчасти равные ей, типа начальника отдела маркетинга или пиарщика, а не какие-то несчастные украинки.

А еще больше раздражало, что Настя с Лизой ладила куда лучше, чем она, мать. Понятно, конечно, что ребенок тому и послушен, кто с ним время проводит. Но все равно обидно, что Лизочка с няней и постоянно какими-то детскими секретами делилась, и хохотала с ней заливисто, а у самой Елены с дочкой даже поговорить не получалось толком. Девчонка сразу как-то вся зажималась, «да», «нет», «не знаю», «мам, можно я уже пойду? ».

А теперь Лиза и с этой новой, Марией, уже, по словам мужа, и смеяться начала, и играют они самозабвенно… Обидно. Столько сил было потрачено, чтобы этого ребенка родить, только дочь, получается, почти и не твоя.

Теоретически можно, конечно, бросить работу, хотя бы на год, и попробовать наладить с дочкой контакт. Но только стоит ли терять время, упускать перспективы? Елена, конечно же, сумеет приручить Лизу и даже подружиться с ней – но надо ли ей это? Таскаться с ребенком по скучным детским спектаклям, читать примитивные книжки, наряжать целлулоидных кукол, пичкать ее кашей, следить, чтобы не свалилась с качелей, выслушивать наставления врачей… и по истечении года самой превратиться в клушу – подобную многим здесь, на Рублевке? Пашут, как рабыни, а мужья над ними еще и изгаляются – что на шее сидят мертвым грузом. Сейчас-то ее Макар хотя бы уважает, а брось она свой бизнес – совсем изведет.

Нет, стать домохозяйкой, пусть даже временно, это не для нее.

Но вот почаще бывать дома, наверно, придется. С целью обнаружить, что идет не так.

И на следующий день после ссоры с мужем Елена решила отработать семейный вечер.

Вернулась с работы в восемь. Ох, какое же возникло искушение отправиться спокойно поужинать одной, в любимом белом кабинете, у камина… Однако Елена вышла в гостиную. Пригласила к столу Лизу.

Та по привычке дичилась, отвечала односложно. Но Елена в этот раз твердо решила: она не сорвется на крик, как частенько бывало раньше. И давить на ребенка не станет. И даже совсем не обязательно разговаривать с девочкой о разных золушках да куклах. В конце концов, у Елены на работе, в ее клубах, кукол тоже хватает – только живых, взрослых.

– Как у тебя день прошел, Лиза? – ласково поинтересовалась мать.

Дочь метнула в нее неприязненный взгляд. Буркнула:

– Нормально.

И уткнулась в тарелку.

Елена сделала вид, что не заметила грубости. Спокойно продолжила:

– А у меня представляешь что сегодня в клубе было? Настоящая сказка. Пришла к нам заниматься одна принцесса. Самая настоящая. У нее папа в одной африканской стране король, честно…

В Лизиных глазах вспыхнули искорки интереса.

– И вот отправилась эта принцесса на аквааэробику. Это, знаешь, когда…

– Знаю, – перебила Лиза. – Когда толстые тетки в жилетках спасательных в бассейне прыгают.

Ну, вот, уже нечто похожее на контакт.

– Да, – кивнула Елена. – Но только тетки все при этом плавать умеют. А наша принцесса не умела. И у нее спасательный жилет вдруг расстегнулся…

– Утонула? – ахнула девочка.

– Нет, – улыбнулась Кривцова. – На ее счастье, в бассейне, только на другой дорожке, плавал принц. Тоже настоящий. С золотистыми волосами и со своим замком. Здесь, у нас, на Рублевке. И он увидел, что прекрасная девушка тонет, а все кругом растерялись, бросился к ней и спас!

– И они что, поженились? – уставилась на нее Лиза.

«Ну, принц-то наш не дурак, – мелькнуло у Кривцовой. – За ним девчонки давно охотятся, какие только способы не изобретали. И эта, что тонуть решила, еще не самый оригинальный метод придумала…»

Но ответила, конечно, совсем другое:

– Конечно, они поженятся. А мы с тобой, если захотим, пойдем к ним на свадьбу. Там будет огромный торт, и фейерверк, и тебе мы сошьем красивое платье – даже лучше, чем у невесты…

– …И журналистам вместе будем позировать, – закончила Лиза.

Вот засранка!

Но, раз уж взялась играть новую роль, нужно оставаться в ней до конца. И Елена лишь улыбнулась:

– Ну что ты, милая? Разве бывают журналисты в настоящих сказках? ..

– А, – отмахнулась Лиза. – Сказки – это вообще вранье.

– Неужели? А я думала, ты их любишь, – удивилась Кривцова.

Лиза же только вздохнула:

– Раньше любила. А теперь – нет.

И совсем уж тихонько добавила:

– Потому что в сказке никого по-настоящему не убивают. И Тишка мой обязательно бы ко мне вернулся…