Жизнь на Repeat. За тобой - Эли Фрей

– Может, посуду за всех мыть?

– Так мы моем. – Артем улегся рядом.

– Так за себя, а я говорю про общественно полезное. Мы как паразиты. Шар, стоит ли нам мыть за всех посуду? – Я потряс и перевернул шар.

Ответ нет.

– Я с ним солидарен! – Артем показал пальцем на шар.

– А что тогда? Что мы умеем?

– Можем концерты давать.

– И на чем играть?

– Смотри! – Лежа на спине, Артем забарабанил ладонями по животу мелодию. – Как? Круто же, а? – Его взгляд был таким чистым и наивным, будто он действительно считал, что это круто.

– Звезда в шоке, – сказал я с сарказмом.

Сарказма Артем не уловил и сказал с гордостью:

– Я нашел свое призвание!

– А я пока нет. Может, готовить что-то?

– М-м-можно! Корм мы любим!

– Может, блинчики на завтрак? – предложил я.

– Блинчики! Обожаю! – протянул Артем мечтательно.

– Ну, не каждый день, конечно, каждый я опухну, но на выхах можно.

Я спросил Артема, как, по его мнению, все отнесутся к этой идее. Он заявил, что ему абсолютно плевать, потому что у него контрольный пакет акций на все принимаемые в этой квартире решения относительно еды. На том и порешили.

Перед сном я снова задумался о том, что хорошо бы рассказать Артему о себе. Я не знал, как и когда начать разговор. До секса, во время прелюдии? Это странно. Во время? Еще страннее. Наверное, можно поговорить после, когда мы обычно просто лежим и болтаем о чем попало, но все же это приятное время не для таких серьезных тем. Может, когда мы оба не думаем о сексе? За обедом, на прогулке, во время подготовки к семинарам. Я представил, как Артем готовит работу по «Пластической анатомии»: делает каркас для фигуры человека, моделирующей пастой заполняет мышцы, прорабатывает черты, избегая прорисовки гениталий, и прикрывает эту область фиговым листком, и тут я такой тычу фигуре в пах: «О, кстати, у меня там все как у этого чувака! Нет своих коков! Я тоже бескокочный чувак! » Думаю, после этого Артем случайно отрубит гипсовой фигуре какую-нибудь важную часть тела.

И снова важный разговор я отложил…

* * *

– Буин, я фспомнил! На Дфека Никофсона похож! – осенило меня, когда я жевал острый «Вестерн гурмэ» из «Макдоналдса».

– Кто? – не понял Артем, держа в руках коробку с двойным воппером из «Бургер Кинга».

Мы встретились на обеденный перерыв у «Арбатской»: сидели на автобусной остановке, перед нами лежали наши «гробики». Где-то поблизости клали асфальт, в уши врывался резкий шум дробилки – будто в голове стояла барабанная установка, за которой сидел Чед Смит [4 - Ударник рок-группы Red Hot Chili Peppers. Входит в список «100 лучших барабанщиков» по версии журнала Rolling Stone. ], и в этот день он явно был в ударе.

– Да ректор наш.

– Точно, похож, – согласился Артем. – Значит, этот мужик был у нас дома.

– Э-э-э… Надеюсь, без топора?

– Да не, не сам чувак. Но похожий на него. Вытри, у тебя там холопеньо. – Артем показал себе на подбородок, и я стал вытирать. – Давно было. Лет в семь я посмотрел «Сияние», а потом домой к отцу заявился этот мужик.

– Все? – спросил я, выпятив подбородок.

– Не, еще осталось, вот тут.

– Вытри сам.

Артем потянулся ко мне губами. При этом он смотрел на меня, не отрываясь, и все переводил взгляд с одного моего глаза на второй, будто спрашивая у каждого – можно слизнуть? Я в ужасе отстранился и покраснел.

– Тем, люди!

Но рядом никого не было.

– Да никто не видит!

– Они ходят. И машины.

Артем продолжил тянуться, я двигался назад.

– Да всем плевать, Макс, это Москва!

– Мне не плевать.

Мимо прошел человек, и Артем все же отстранился – не так уж ему все равно на людей вокруг. Я счистил кружочек перчика ладонью.

Вообще мы с Артемом толком не говорили о чувствах и о том, как вести себя на людях, – просто как-то инстинктивно поступали в той или иной ситуации. Я еще не знал, как об этом говорить. Все изменилось не так давно, но, переехав в Москву, мы стали вести себя будто супружеская пара со стажем: делали вид, что между нами все ровно, спокойно, естественно, как и должно быть. Будто мы знаем каждый шаг друг друга. И будто не было ни генерала, ни дуэли, ни чувственных разговоров на даче. Казалось, мы играли заученные роли в спектакле, но режиссер дал мне только мои реплики, а Артему – его. Не хватало сценария целиком, чтобы понять, как строить отношения, как играть. Мне очень хотелось прочитать Темину часть сценария, узнать, что он думает. Хотелось искренних, личных разговоров, но я боялся их начать. Вдруг он подумает, что я трахаю ему мозг? Я не хотел этого, вот и молчал. Я понимал: молчание до добра не доведет и однажды кончится плохо. Но первые месяцы нашей новой жизни были счастливыми.

– Чего с тем мужиком-то? – напомнил я про Джека Николсона.

– Да я тогда чуть не обосрался. Оказалось, это папин знакомый какой-то.

– Стоп! Ректор нашего универа – кореш твоего отца? – спросил я потрясенно.

Артем нахмурился и взял с сиденья свой клубничный молочный коктейль.

– Честно, не знаю, кореш или нет.

– А он тебя не узнает? – Я потянулся к своему коктейлю, ванильному.

– Кто, ректор? Да нет, конечно, у него вон сколько студентов…

– А по фамилии?

– Да что фамилия? Князевых знаешь сколько? Да и что, если узнает? Он ушел радостный, так что подгадить не должен.

– А чего он радостный?

– К отцу тогда многие бегали… Он как крестный отец, блин. Постоянно чьих-то сынков к себе пристраивал.

У Артема пиликнул телефон. Он глянул на экран и что-то прочитал, а затем радостно сообщил, что нас сегодня позвали на тусню его одногруппники.