Флакон смерти №5 - Антон Леонтьев

– Кажется, джип, который стоит около калитки и сигналит, мне знаком. Причем очень даже хорошо знаком. Я сейчас вернусь!

Не надев майку, он исчез, и Зоя принялась ждать. Наконец, ей это надело, и так как Антон не возвращался, она, ступив босиком на дощатый пол, подошла к окну, приподняла занавеску – и увидела стоящего на улице Антона. Тот, жестикулируя, вел с кем-то беседу у массивного черного джипа.

Этим кем-то был Павлик.

Впопыхах натянув сарафан, девушка выскочила из дачного домика и босиком по дорожке выбежала к калитке.

– …И ты мерзкий, гадкий уродец, который увел у меня любимую девушку, на которой я намеревался жениться и которая должна была стать матерью моих детей! – донесся до нее срывающийся от негодования голос Павлика.

Сам Павлик, всклокоченный, небритый, с красными глазами, стоял около джипа и отчитывал Антона, который, скрестив на груди руки и наклонив набок голову, слушал его с удивленным выражением лица, даже не пытаясь возражать.

Чувствуя, что ее охватывает злость, Зоя воскликнула:

– Странно, Павлик, что я об этом не знала! Ни о том, что ты намеревался на мне жениться, ни тем более что я должна была стать матерью твоих детей. Извини за праздное любопытство, но сколько беременностей ты для меня запланировал?

Павлик, повернув голову в ее сторону, заявил:

– Ах, понимаю, что помешал вашему траху! Ну да, мой братец полуголый, ты растрепанная. Что, голубки, я начал сигналить в самый ответственный момент?

Антон ничего не отвечал, а Зоя, выйдя через калитку на улицу, указала на открытую дверцу джипа:

– Уезжай немедленно! И как ты только нас нашел?

Павлик злорадно усмехнулся.

– Ну, несложно было, я же тебе говорил, что мой братец возит сюда своих многочисленных девиц, чтобы смачно оттрахать. Ну и не только девиц, как я тебе уже говорил!

Зоя, подойдя к тому, кто запланировал ее в жены и матери своих детей, отвесила ему пощечину.

Павлик, лицо которого скривилось, вдруг заплакал. Навзрыд, как ребенок. Антон же, тяжело вздохнув, произнес:

– Поверь мне, я сюда приехал во второй раз, а в первый раз был, чтобы помочь перетаскивать мебель. И никаким сексом на дачах я не занимаюсь, ни со своими девицами, ни тем более не с девицами. Это все чрезвычайно пылкое воображение моего троюродного братца…

Павлик тонким, срывающимся голосом завопил:

– Все он врет, рыбка моя! Не на этой даче, так на соседней! Спроси любого и каждого, они тебе подтвердят, что у него в постели перебывала куча народу обоего полу!

Антон снова вздохнул.

– Кажется, ты пытаешься приписать мне свои собственные разнузданные сексуальные фантазии. Но Зоя права, тебе лучше немедленно уехать!

Павлик, напрочь игнорируя его, произнес, обращаясь к Зое, жалобным тоном:

– Мы можем поговорить с тобой без его участия? Обещаю тебе, что когда мы поговорим, я уеду и оставлю тебя в покое, раз и навсегда!

Зоя, взглянув на Антона, кивнула, и тот, опять вздохнув, на этот раз намеренно громко, отправился по дорожке к домику. Обернувшись, он произнес:

– Только не верь тому, что он будет тебе обо мне плести, это все вранье!

Зоя и не думала верить.

Павлик же, задыхаясь, произнес:

– Ничего не вранье! Это он такого благородного рыцаря из себя строит. А на самом деле поганый развратник. Наверняка еще и с кучей венерических заболеваний. Вы хоть предохраняетесь, надеюсь?

Зоя прервала его глупые излияния.

– Если ты желал говорить наедине со мной об этом, то считай, что мы поговорили. Ты можешь возвращаться в город и оставить нас в покое.

Павлик, заявив, что это не так, принялся повторять то, что она уже слышала. Что он ее так любит. Что Антон ей не пара. Что на него нельзя положиться.

А потом отчебучил следующее: бухнувшись на оба колена прямо на пыльную землю, он достал дрожащими руками из кармана коробочку и протянул ее Зое.

– Что это? – спросила она подозрительно, а молодой человек заявил:

– Прошу тебя стать моей женой! Это я сам выбирал, ты только взгляни, какой чудный камешек!

Не открывая коробочку, Зоя попыталась вернуть ее Павлику, но тот ни в какую не желал ее брать. Тогда девушка просто положила ее на сиденье автомобиля.

– Но почему ты не хочешь стать моей женой? – снова заканючил Павлик.

Зоя, понимая, что они ходят уже не по второму и даже не по третьему кругу, примирительным тоном сказала:

– Потому что не люблю тебя. А его люблю. Все очень просто, Павлик. Извини меня, если можешь. А если не можешь, то не извиняй. Но это ничего не изменит.

Тот, поднимаясь с колен, произнес дрогнувшим голосом:

– Точно не изменит?

Потрепав его по худому плечу, Зоя ответила:

– Точно. Так что возвращайся в город, забудь обо мне. Понимаю, не сразу получится, но рано или поздно… Забыть можно все, любую трагедию.

Она вновь подумала о маме, которая ныряла и не вынырнула.

Нет, наверное, все же не любую.

Павлик, которого ей сделалось невыносимо жаль, сиротливо стоял у массивного джипа своего отца.

Зоя, стараясь говорить как можно мягче, словно с ребенком, продолжила:

– Ты найдешь себе другую. Она будет рада стать твоей женой и родить тебе столько детей, сколько ты хочешь. Ну, или сколько она хочет. Точнее, сколько вы оба хотите…

Выходило как-то коряво, даже насмешливо.

Павлик, на глазах которого блестели слезы, заявил:

– Значит, между нами ни при каких обстоятельствах ничего не возможно?

Зоя обреченно кивнула.

– Ну, ты и сам знаешь, что ничего-то и не было. Мы знаем друг друга с детства, но мы хорошие друзья, и речи никогда не велось о том, чтобы было что-то иное…

Павлик, залезая в атомобиль и отшвыривая на заднее сиденье коробочку с обручальным кольцом (а что там еще внутри могло быть? ), злобно заявил:

– Для тебя, может, речи никогда не было, а для меня да. Я всегда любил тебя, а ты все эти годы этого не замечала, не хотела замечать, рыбка моя. Потому что тебе было так удобно – еще бы, такой полезный идиот, как я, всегда под рукой, можно смеяться над его чувствами, забавляясь на стороне. Не удивлюсь, если Антоха не первый хахаль, с которым ты на стороне трахаешься. Что, я ведь прав?