Мечтатели Бродвея. Том 2. Танец с Фредом Астером - Малика Ферджух

Урсула порылась в памяти.

– Эрни… Эрни… А, тот, кого ты называешь… э-э… Кнопка?

– Пробка, дурища. Эрни из Кентукки. Наследник пробкового короля! – пропела Шик, прильнув к зеркалу. – Который отдавил мне все ноги на танцполе в «Эль Морокко». Будем надеяться, что с того раза он взял пару уроков.

Она пробежалась невесомым мизинцем по нижней губе, выравнивая тон.

– Он пригласил какую-то шишку из нью-йоркского издательства. У них дела. Тот тип один, и Эрни попросил меня найти для него девушку, образованную, красивую и непременно шикарную. «Извини, но я уже занята», – ответила я Пробке. Пробка обожает мой юмор. Я могу его рассмешить как никто. А когда он смеется, его волосы танцуют степ.

– Результат: мне досталась неведомая шишка, тайна, покрытая мраком, – подхватила Эчика, повернувшись спиной к Урсуле, чтобы та зашнуровала ей пояс. – Надеюсь, что он танцует лучше, чем Пробка. А то у меня ножки Принцессы на горошине.

– Если тайна, покрытая мраком, красивее и лучше танцует, оставь его себе, Шик. А Пробку отдай Эчике. Что у тебя с голосом?

– Я сменила зубную пасту.

– Не нужен мне Пробка, хоть обмажьте его кремом шантильи, – фыркнула Эчика. – О черт, эти волосы! Кто бы оплатил мне перманент «У Анри-Жана»?

– Не волнуйся. Незнакомец не будет смотреть на твои волосы.

– Пробка стоит полмиллиона долларов, – мечтательно произнесла Шик. – Ну, то есть его отец. Хорошие деньги – это те деньги, о которых не помнишь, так всегда говорила моя мама. А денег надо много, много, очень много, чтобы забыть об их существовании.

– Продаваться, что ли? – процедила сквозь зубы Урсула, вытаскивая из кармана свитера фляжку.

– Не знаю, о чём ты, но звучит неаппетитно. А ты знаешь, Урсула, что в этом почтенном пансионе до сих пор действует сухой закон?

– Это только для чистки зубов. Потрясающе отбеливает эмаль.

– Деньги, миллионы, состояние… – вздохнула Эчика. – Я-то думала, что эти слова встречаются только в кроссвордах по вертикали и по горизонтали.

– Но все эти богачи, убежденные, что могут купить всё на свете…

– …совершенно правы, Урсула!

Шик отвинтила крышку хрустального флакона размером не больше половины ее мизинца.

– Понюхай-ка. Это называется духи. Двенадцать долларов за вдох. Подарок Эрни. Всего лишь за то, что он обожает меня в красном платье.

– Наша девушка любит яркие цвета, – весело подхватила Эчика. – Ручаюсь, когда Шик выйдет замуж за президента Соединенных Штатов, она первым делом перекрасит Белый дом.

– Кто здесь говорит о замужестве? – ощетинилась Урсула. – Меня увольте.

– В этом, по крайней мере, мы согласны, – заметила Шик. – Замуж? Когда толпы мужчин рвут на себе волосы, надеясь на мой звонок?

Урсула хихикнула.

– Чего же ты ждешь? Перезвони им.

– А ты стала бы перезванивать лысым? Нет уж, мне – Рокфеллера! А себе оставь интеллектуалов, подписчиков газетенок, которые никто не читает… кроме ФБР.

Урсула лишь улыбнулась в ответ какой-то очень личной, мало кому понятной улыбкой, адресованной только себе самой. Улыбнулась и похлопала по карману свитера, в котором лежала фляжка.

– Пойду продолжу отбеливать зубы в обществе хорошей книги, – заключила она и направилась в свою комнату.

* * *

В дверь позвонили. Черити поспешно поставила на стол тарелку с рубленой телятиной, сполоснула пальцы, к которым прилипли кусочки мяса, пригладила торчащий клок волос и кинулась в прихожую. Бросив взгляд в зеркало у вешалки и глубоко вдохнув, она открыла.

– А, это вы.

На пороге стоял рассыльный из «Федерал Раш» с коробкой цветов под мышкой.

– Принимаю это за комплимент, – проворковал он, окинув ее зазывным взглядом и одарив приветливой улыбкой.

– Обычно приходит Билл. Вы новенький?

– Выхожу на замену с Рождества. Меня не гонят, из чего делаю вывод, что ценят. А вы?

– Я?

– Вы меня оценили?

Черити попыталась осадить его надменно поднятой бровью на манер Джоан Кроуфорд в «Милдред Пирс» вкупе с колкостью Бетт Дэвис в «Иезавели».

– Да вы нахал! – фыркнула она.

– Хо-хо-хо. Мисс Айсберг, не иначе? Отлично. Мое любимое занятие – колоть лед.

– Растопить его вам не удастся. Извините, у меня нет сдачи.

– Оставьте себе, – сказал очарованный молодой человек. – Купите штат Массачусетс.

Она хотела взять коробку с цветами. Рассыльный быстро спрятал ее за спину.

– У меня безупречная наследственность, – сказал он. – Мама наполовину шотландка, папа стопроцентный полицейский с 87-й улицы.

– А у меня есть голова на плечах.

– Прислоните ее к моей. Вот увидите, это не больно и даже приятно.

Она оскорбленно повела плечами (движение, почерпнутое у Оливии де Хэвиленд в любом фильме с Эрролом Флинном).

– Это приглашение потанцевать, – самоуверенно добавил, увы, отнюдь не Эррол Флинн, зато записной дамский угодник. – Ужин подразумевается. Я не скряга, боже упаси. Что вы делаете сегодня вечером?

– Не знаю, что я буду делать, но уж точно не с вами.

У него было круглое, до смешного юное лицо и буйная шевелюра, торчавшая щеткой из-под пилотки рассыльного.

Еще вчера могло быть иначе. Вчера Черити, пожалуй, приняла бы приглашение. Но вчера было вчера, а сегодня всё изменилось. Был утренний звонок в дверь. И красавец с ножами.

Она высоко вздернула подбородок, словно заглядывала через невидимую стену, надежно отделявшую ее от молоденького рассыльного.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– А по мне, не такая уж плохая. Ну же, скажите «да».

Он всё еще держал букет за спиной и приплясывал, уворачиваясь от нее.

– С какой стати?

– С такой, что мне нравится, как вы дышите, как грызете стебли сельдерея, как…

– Позвольте! Когда это вы видели, как я грызу стебли сельдерея?

– Я часто вижу сны.

– Вам снится сельдерей?

– Мне снитесь вы.

– Ну вы скажете! Мы с вами даже никогда не говорили до сегодняшнего дня.