Сделай одолжение – сдохни! - Джеймс Чейз

Пол в комнате был паркетный, полированный. С увитой диким виноградом небольшой веранды открывался вид на пляж и океан. Тридцать долларов в неделю за такие хоромы – все равно что даром.

Накануне, прежде чем идти к миссис Хансен, я наведался в «Супермаркет Пиннера» – купил себе пару рубашек с коротким рукавом, две пары хлопчатобумажных носков и сандалии. В Уикстиде, я заметил, было принято одеваться, как на курорте.

Миссис Хансен оказалась маленькой круглой женщиной лет пятидесяти восьми. Соломенного цвета волосы и бледно-голубые глаза выдавали ее датское происхождение, и говорила она с легким гортанным акцентом. Она сообщила, что Берт звонил ей по поводу меня. Интересно, предупредил ли он ее, что я недавно из тюрьмы? Вряд ли. Она провела меня в просторную гостиную, застекленные двери которой выходили на берег океана. В комнате было полно книг. Хозяйка пояснила, что ее муж был директором уикстидской школы. Он слишком много работал и в итоге скончался от инфаркта. Я промямлил что-то подобающее случаю.

По словам миссис Хансен, ее муж, как человек очень щедрый, раздал большую часть денег нуждающимся. Она говорила об этом с удовлетворением. Он поступил правильно, убежденно заявила вдова, но он же не знал, что уйдет из жизни так рано. А у нее теперь материальные трудности. Я буду ее первым квартирантом.

Она отвела меня наверх и показала комнату. Как она пояснила, при жизни мужа это был его кабинет. Супруг, в отличие от нее самой, любил смотреть телевизор, так что, если я хочу, она оставит его в комнате. Я поблагодарил ее. С некоторым беспокойством она спросила, не дорого ли это для меня, тридцать долларов. Я ответил, что нет, в самый раз. Еще хозяйка объяснила, что в доме две ванные комнаты, моя – в конце коридора. Сама миссис Хансен жила внизу. Ужин, сообщила она, в семь, но можно и позже, если таково будет мое желание. Я заверил ее, что в семь меня вполне устроит. Потом она спросила, есть ли блюда, которые я не люблю. Вспомнив, чем мне приходилось в последнее время питаться, я чуть не расхохотался. Сказал, что непривередлив. Договорились, что поднос с едой миссис Хансен будет приносить мне наверх. Может, еще покупать для меня пиво? Она будет держать его в холодильнике. Я ответил, что это было бы замечательно. Хозяйка выразила надежду, что работать у Берта мне понравится, ведь это такой – я ждал этого слова – славный человек. Еще она сообщила, что к ней приходит черная женщина («Тоже, вероятно, славная», – подумал я) убирать в доме, она же будет стирать мои вещи. Завтрак в восемь – меня устроит?

После ее ухода я распаковал чемодан, потом просмотрел некоторые книги на полках, но обнаружил сплошь учебную литературу, ничего развлекательного. Я удалился в ванную и целый час отмокал в горячей воде. Затем я облачился в новое «обмундирование» и вышел на веранду, откуда наблюдал за резвящейся на пляже детворой, пока миссис Хансен не принесла ужин: он состоял из запеченной в тесте рыбы, сыра и мороженого. Банка пива прилагалась.

Закончив ужинать, я отнес поднос вниз и оставил его в кухне. Миссис Хансен сидела на террасе и читала. Я не стал ее беспокоить.

Вернувшись к себе в комнату, я расположился на веранде и закурил. Не верилось, что все это действительно происходит со мной, после десяти ужасных месяцев бесприютной жизни. А теперь вдруг у меня нашлась работа за две сотни в неделю и настоящее жилье. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потом я посмотрел по телевизору новости и лег спать. Постель была славная. Да и сама комната в мягком свете лампы с абажуром, стоявшей в изголовье, выглядела славно (похоже, привычка к этому слову оказалась заразной). Я заснул.

Утром, лежа на диване сигаретой в руке, я слышал, как миссис Хансен готовит мне завтрак. Денек предстоял напряженный. Мэйси (ее имя Джейн Мэйси Кент, сообщила она, «но зовите меня Мэйси, ладно? ») накануне показала мне список учеников. У меня было три одночасовых урока с утра, затем часовой перерыв на обед и еще пять уроков после обеда.

– Все они только что окончили школу, – пояснила Мэйси. – Все начинающие. Единственный, с кем стоит быть поосторожнее, – это Хэнк Соберс. Он задавака, выделывается, думает, что самый умный. Будьте с ним начеку, мистер Девери.

Я пообещал последовать ее совету, а потом спросил, не согласится ли она звать меня просто Китом, раз уж я зову ее Мэйси.

Она кивнула. Для своего возраста (не старше шестнадцати лет) Мэйси удивительно хорошо держалась. Я признался ей, что основательно подзабыл правила дорожного движения. Девушка заверила, что беспокоиться не стоит: теорию у них преподает Берт. Что ж, это облегчало дело. Но я все равно позаимствовал у нее экземпляр правил, намереваясь полистать вечерком (потом, правда, благополучно забыл).

Я побрился, принял душ, оделся и вышел на веранду. Вспомнил свой вчерашний разговор с Бертом Райдером. Рассказывая, за что мне дали срок, я, в общем-то, не кривил душой, однако опустил некоторые подробности и солгал, отвечая на его вопрос о честолюбии. На самом-то деле с момента возвращения из Вьетнама, где я насмотрелся, с какой легкостью люди наживаются за счет спекуляций на черном рынке, меня мучила жажда больших денег.

Был там у нас один штаб-сержант, который, по его словам, так хорошо наладил дело, что он и три его кореша планировали к дембелю разжиться примерно миллионом долларов.

Они нагло грабили американские вооруженные силы. Умудрились продать северокорейскому перекупщику три танка «Шерман», не говоря уже о целых ящиках винтовок, ручных гранат и прочего армейского имущества. В атмосфере полной неразберихи, царившей во время боевых действий, и потом, в процессе никсоновского вывода войск, никто не хватился ни танков, ни остального пропавшего снаряжения и боеприпасов. Бог мой, как я завидовал этим парням. Миллион долларов! За своим рабочим столом в конторе «Бартон Шарман» я нередко вспоминал этого сержанта, больше походившего на гориллу, чем на человека. Так что, когда наметилось то самое слияние компаний, я не колебался ни минуты. Это был мой шанс, и я не мог его упустить! Я понимал, что, после того как сделка состоится и новость станет известна всем, акции этих компаний подскочат втрое. Я открыл счет в каком-то банке в Хаверфорде и положил туда четыреста пятьдесят тысяч долларов в облигациях на предъявителя, принадлежавших одному моему клиенту и переданных мне на ответственное хранение. Их я и пустил на покупку акций: казалось, когда слияние состоится, мне останется лишь продать акции, положить в карман прибыль и вернуть облигации.