Битва за Арнем - Энтони Бивор

Истощенные пехотинцы – «мофы», как презрительно называли оккупантов голландцы, – были растрепанными, бородатыми и грязными до черноты [50 - Голландское «мофы» (moffen) как обозначение немцев – эквивалент английского «краут» (kraut) или французского «бош» (boche). Восходит к XVII в. , когда земли Северной Германии на восток от Нидерландов назывались «Muffe». Гораздо более богатые и утонченные голландцы смотрели на жителей этих районов свысока и считали их мужланами. Термин возродился в дни немецкой оккупации. – Прим. автора. ]. Их внешний вид так контрастировал с офицерами в машинах, что все только диву давались, когда мрачная кавалькада пересекла границу рейха. Ходили дикие слухи и черные шутки. От одной семьи ефрейтор услышал: «Вчера вечером болтали, мол, в Кайзерслаутерне сам фюрер машины осматривал». Привилегии офицеров и то, как страдал обычный ландсер, приводили в негодование и мирных голландцев: «“Господа” ехали, забив машины добром под завязку, а пехтура следом плелась» [51 - Письмо ефрейтору Лобшеру, 7. 9. 44. – Пункт контроля полевой почты 1944. – BArch-MA RH13/49, 24. ].

В Германии совершенно по-разному отнеслись к солдатам с Восточного фронта и к тем, кто воевал на Западном – Westfrontkampfer. Все подозревали, что на Западе, за четыре года легкой оккупации во Франции и в Нидерландах, немецкая армия просто размякла. «Люди здесь, на Западном фронте, добрых чувств к солдатам не питают, – писала одна женщина мужу. – Да и мне кажется, будь здесь солдаты с Востока, никакого прорыва не случилось бы» [52 - Фрау Кр. Янсен, Нидербибер-Нойвид, 17. 9. 44. – Пункт контроля полевой почты 1944. – BArch-MA RH13/49, 42. ].

Один пулеметчик, подтверждая впечатление от краха на Западном фронте, писал домой: «Не передать, на что это похоже. Это не отступление, а бегство» [53 - Стрелок Феликс Шефер, радиопункт ОКВ, 10. 9. 1944. – WLB-SS. ]. И все же он признал: отход организован был хорошо. «В машины закидывали шнапс, сигареты и сотни жестянок с жиром и мясом». Немецкие оккупационные власти воровали что могли. Церковные колокола они и так уже забрали на расплавку, а теперь поспешно отправляли в рейх сырье, особенно уголь и железную руду, и все норовили сами заскочить в вагон. Такие действия они оправдывали тем, что не должны оставлять «экономическое преимущество» союзникам [54 - HKNTW. Р. 266. ]. Применяли и тактику выжженной земли. В Эйндховене [55 - RHCE D-0001 Nr. 2042. ] немцы разрушили аэродром и склад боеприпасов, и над городом прокатились жуткие взрывы, а солнце закрыла огромная дымная пелена.

Доставлять все эти ресурсы в рейх было непросто. В первой половине сентября подпольщики устроили ряд диверсий. Но один немецкий офицер заметил, что «движение поездов почти парализовано не от нехватки топлива, а из-за атак английских летчиков-истребителей, расстрелявших большинство локомотивов» [56 - Обер-лейтенант Хельмут Гензель, 15. 9. 1944. – Базовый армейский сборный пункт Нидерландов, 36. 610. – WLB-SS. О правительстве Нидерландов в изгнании и атаках на локомотивы. – TNA FO 371/39330. ]. К ужасу и даже гневу голландского правительства в изгнании, летчики Королевских ВВС не смогли устоять перед искушением подорвать локомотивы: ну как же, ведь взрыв пара так эффектно выглядит!

Мирное население довольствовалось лишь зрелищем паниковавших «партийцев» из NSB и их семей, отчаянно стремившихся сбежать в Германию. В одном городке к юго-западу от Арнема их тяготы вызывали лишь злорадство – Schadenfreude. «Ох, чудный был вид, – вспоминал позднее местный житель Пол ван Вели. – Вокзал был как лавка старьевщика, полная бродяг. Слезы. Головы никто не поднимает» [57 - Пол ван Вели. – CRCP 122/5. ]. Около 30 тысяч членов NSB и их семьи отправились в Германию, но в разрухе последних месяцев войны там было не до них. Как сказал один историк, «де-факто организованный фашизм в Нидерландах рухнул 5 сентября» [58 - Hirschfeld. Nazi Rule and Dutch Collaboration. P. 310. ].

Во время своеобразного междуцарствия, пока голландская полиция, игравшая весьма двусмысленную роль в дни оккупации, не казала носу, подпольные группы похитили членов NSB и даже нескольких немецких чиновников. Некоторых вскоре освободила немецкая полиция. В тот «безумный вторник» рейхскомиссар Артур Зейсс-Инкварт объявил чрезвычайное положение. «Сопротивление оккупационным силам будет подавлено оружием в соответствии с приказами, данными немецким войскам» [59 - Deutsche Zeitung in den Niederlanden. – TNA FO 371/39330. ]. Он продолжал угрожать смертной казнью за малейшее противодействие.

Многие немецкие офицеры злились, что голландцы готовились приветствовать своих англосаксонских освободителей цветами и флагами. Нацисты, как обычно, путали причину и следствие. Вероломно вторгшись и оккупировав нейтральную страну, они все еще ожидали, что население останется верным им. «Голландцы не просто трусливы, но ленивы и медлительны» [60 - Обер-лейтенант Хельмут Гензель, 4. 9. 44. – Базовый армейский сборный пункт Нидерландов, 36. 610. – WLB-SS. ], – с горечью писал обер-лейтенант Хельмут Гензель.

А вот многие солдаты считали иначе. Те, кто устал от войны, иронизировали: «Моя жажда геройской смерти полностью утолена» [61 - Подробности битвы за Арнем. – GA-CB 2171/1. ]. Немцы из рейха, что жили или работали в Голландии, даже глубокие старики, были потрясены, когда в дни кризиса их призвали под ружье. «Они носят гражданскую одежду под униформой, надеясь сбежать, – писал один сочувствующий голландец, – но с них не спускают глаз» [62 - Дневник одного гражданина. – AAMH. ].

«Очень влажно, похоже, будет гроза, – отметил в дневнике адмирал Рамсей. – Англичане в Брюсселе и Антверпене. В последнем порт почти не поврежден, но он, конечно, бесполезен до тех пор, пока не зачистят устье и подходы» [63 - 4. 9. 44. – Robert W. Love and John Major (eds. ). The Year of D-Day: The 1944 Diary of Admiral Sir Bertram Ramsay. Hull, 1994. P. 131. ]. Коллеги в хаки не разделяли тревог адмирала: они все еще пребывали в эйфории после своего великого наступления.

Продвижение 11-й бронетанковой дивизии в Антверпен «было чрезвычайно трудным из-за невероятной радости и восторга огромнейших толп» [64 - NARA RG407, 270/65/7/2. ]. Немцы так поразились, что лишь немногие из них вступали в схватку. Самое главное, Сопротивлению удалось обезопасить портовые сооружения и не дать немцам разрушить их в последнюю минуту. Подпольщики оказали и «немалую помощь в работе со снайперами и пленными». Пленных немцев заперли в пустых клетках в зоопарке Антверпена: в одной – офицеров, сержантов и солдат; в других – предателей и пособников, отдельно – их жен и детей, а также девушек, обвиняемых в том, что спали с немцами. Животные умерли от голода или были съедены во время оккупации.

Чтобы защитить узкий коридор продвижения союзников к Антверпену, войска отошли в сторону. Шервудские рейнджеры достигли Рёне, города к югу от Гента, совершив 400-километровый бросок от поля для крикета, где играли восемь дней тому назад, и со своими «Шерманами» окружили немецкий полк – примерно 1200 солдат. Переговоры затянулись. Немецкий командир, «щеголеватый толстяк-коротышка с бычьей шеей» [65 - Stuart Hills. By Tank into Normandy. London, 2003. P. 153–154. ], твердил, мол, его офицерская честь требует хотя бы притвориться, что он оказал сопротивление. Время было потрачено впустую, но рейнджеры знали, что это лучше, чем односторонняя битва, которая займет больше времени.