Шторм войны - Виктория Авеярд

– Я не король, как вам известно, – он поднимает глаза и устремляет взгляд на моего отца, затем на Кэла и Анабель. – Я занимаю свой пост по воле народа. Мой народ выбирает политических деятелей, чтобы те представляли интересы нации. Люди должны дать согласие. Я вернусь в Монфор и попрошу подкрепления…

– Вернетесь? – перебивает Кэл, и Дэвидсон замолкает. – И когда же вы собирались нам об этом сказать?

Дэвидсон жмет плечами.

– Сейчас.

Мэра кривит губы. То ли скалится, то ли усмехается – не могу понять. Скорее всего, последнее.

И я не единственная, кто это замечает. Взгляд Кэла, полный подозрения, перебегает с нее на Дэвидсона.

– А что мы будем делать в ваше отсутствие, премьер? – спрашивает он. – Ждать? Или сражаться, оставшись без одной руки?

– Ваше величество, я польщен вашим мнением о Монфоре, – ухмыляясь, отвечает Дэвидсон. – Приношу вам свои извинения, но законы моей страны незыблемы, даже в военное время. Я не предам принципы Монфора, ведь я борюсь за права своих людей. В конце концов, они, в числе прочих, помогают вам воевать.

Предостережение, звучащее в этих словах, столь же очевидно, как добродушная улыбка, которая по-прежнему не сходит с лица премьера.

Отец умеет притворяться лучше Кэла. Он тоже цепляет добродушную улыбку.

– Мы бы ни за что не стали обращать правителя против собственного народа, сэр.

– Ну конечно, – сухо добавляет женщина со шрамом.

Отец не обращает внимания на ее неуважительную реплику, но исключительно ради блага коалиции. Если бы не это, скорее всего, он убил бы нахалку, чтобы преподать другим урок пристойного поведения.

Кэл слегка успокаивается. И что есть силы старается не терять голову.

– Как долго вас не будет, премьер?

– Это зависит от моего правительства, но я сомневаюсь, что дебаты будут долгими, – отвечает Дэвидсон.

Королева Анабель в изумлении всплескивает руками. Она смеется, и морщины на ее лице становятся заметнее.

– Как интересно, сэр. И какой же срок ваше правительство считает долгим?

В этот момент у меня возникает ощущение, что я смотрю пьесу, разыгрываемую посредственными актерами. Ни один из участников – отец, Анабель, Дэвидсон – ни на грош не доверяет другим.

– Годы, – со вздохом отвечает Дэвидсон, в тон старой лицемерке. – Демократия – забавная штука. Вы еще с этим не знакомы.

Шпилька рассчитана на то, чтобы причинить боль, и она попадает в цель. Улыбка Анабель каменеет. Она похлопывает рукой по столу. Еще одно предупреждение. Старой королеве ничего не стоит уничтожить премьера. Как и остальным. Все смертельно опасны, у всех свои мотивы.

Не знаю, долго ли еще выдержу.

– Мне не терпится увидеть это своими глазами.

Температура повышается прежде, чем эти слова успевают сорваться с губ Мэры. Она – единственная, кто не смотрит на Кэла. Он глядит на нее пылающими глазами, кусая губы. Лицо у Мэры по-прежнему восхитительно бесстрастное. Похоже, она следует примеру Дэвидсона.

Я живо подношу ладонь к губам, подавляя удивленный смешок. Мэра Бэрроу столь извращенно одарена – она умеет выбивать почву из-под ног у любого Калора. И тут я задумываюсь, не нарочно ли это. Возможно, она лежит ночью без сна и размышляет, как лучше озадачить Мэйвена или отвлечь Кэла.

«Да? Она на это способна? »

Я инстинктивно пытаюсь подавить искру надежды, которая вспыхивает в моей душе. А затем позволяю ей разгореться.

«Она поступила так с Мэйвеном. Отвлекла его. Лишила равновесия. Не дала приблизиться ко мне. Почему бы ей не сделать то же самое и с Кэлом? »

– Значит, ты станешь хорошим посланцем от Норты.

Я стараюсь говорить скучающим, равнодушным тоном. Без особого энтузиазма. Чтобы никто не понял, что я бросаю кость щенку. Пусть бежит за ней. Мэра взглядывает на меня, слегка приподняв брови. «Ну же». Я рада, что никто здесь не способен прочесть мои мысли.

– Нет, Эванжелина, – быстро говорит Кэл сквозь зубы. – Не сочтите это неуважением, премьер, но мы мало что знаем про вашу страну…

Я смотрю на своего нареченного, склонив голову набок. Серебряные пряди волос скользят по чешуйкам брони на груди. Сила, которой я обладаю в этот момент – хоть она и невелика, – воспламеняет мои нервы.

– Вот отличный повод познакомиться с ней получше. Бэрроу хорошо примут там. Как героиню. Монфор – страна новокровок. Ее присутствие поможет нашему делу. Ведь так, премьер?

Дэвидсон устремляет на меня свои пустые глаза. Словно пытается пронизать взглядом насквозь. «Смотри сколько хочешь, Красный».

– Несомненно.

– И вы поручитесь, что по возвращении она расскажет нам правду? Без прикрас, ничего не утаив? – недоверчиво фыркает Анабель. – Не ошибитесь, принцесса Эванжелина. Эта девушка не клялась в верности никому, в ком течет серебряная кровь.

Я жму плечами.

– Тогда пошлите с ней Серебряного. Например, лорда Джейкоса.

Пожилой мужчина, худой, в желтом одеянии, как будто пугается звука собственного имени. Он весь какой-то потрепанный, как старая ткань.

– Если мне не изменяет память, вы, кажется, ученый?

– Да, – негромко отвечает он.

Мэра вскидывает голову. На щеках у нее горит румянец, но в остальном она вполне спокойна.

– Посылайте со мной кого хотите. Я отправляюсь в Монфор, и никакие короли не вправе мне мешать. Пусть попробуют.

«Превосходно». Калор напрягается. Старая королева придвигается ближе. По сравнению с ним она маленькая, но сходство бабушки и внука очевидно. Одинаковые бронзовые глаза, широкие плечи, прямой нос. Сердце солдата. И, в конце концов, одинаковые амбиции. Глядя на Кэла и настороженно ожидая ответа, Анабель говорит:

– То есть лорд Джейкос и Мэра Бэрроу будут вместе представлять законного короля Норты…

Его браслет вспыхивает, извергнув маленькое алое пламя. Оно медленно ползет по пальцам.

– Законный король сам представит себя, – говорит Кэл, глядя на огонь.

Мэра, в другом конце зала, стискивает зубы. Я заставляю себя сидеть молча, хотя в глубине души радуюсь и танцую. «Только и всего».

– Тиберий, – шипит Анабель.

Он не удостаивает ее ответом. А она не настаивает.