Кровавая наследница - Амели Вэнь Чжао

Он знал эти воды, знал, когда нужно смириться и когда нужно бороться. Река всегда оказывалась сильнее. Нужно было учиться плыть по течению.

Эта вода отличалась от бескрайних морей из детства Рамсона. В Брегоне волны были насыщенно-синими, с блестящими на солнце гребешками. Он мог плавать часами, нырять и смотреть вверх на далекое небо из глубин мира приглушенных цветов и звуков.

В Кирилии реки были белыми, бурными и холодными. Рамсон изо всех сил старался не смыкать глаз, пока течение кидало его из стороны в сторону. Грудь сдавливало все сильнее. Вода проникала в нос и рот.

Аффинитка все еще была привязана к нему веревкой. Он чувствовал всем телом, как она извивалась, брыкалась и боролась с терзавшим ее течением.

Рамсон отвязал веревку. Шансы выжить были выше без лишнего балласта. Когда он это делал, то думал только о себе. Но когда он наблюдал, как течение уносит ведьму, ему пришло в голову, что ей это тоже может помочь.

«Не дергайся», – хотелось ему сказать ей. «Чем сильнее ты сопротивляешься, тем быстрее ты утонешь».

Его легкие жгло, в руках и ногах стала ощущаться знакомая слабость. Ему нужен был воздух, иначе появлялся риск остаться частью течения навсегда.

Рамсон начал барахтаться. Но как только он выровнялся, течение вновь перевернуло его. В груди закипала паника. Голова была легкой. Вода давила на нос и губы, но что-то подсказывало ему, что нельзя открывать рот. Тело отяжелело. Перед глазами кружились белые водовороты. Холод пронизывал.

«Плыви», – раздался голос. Рамсон тут же его узнал – спокойный, звонкий голос, который был неотъемлемой частью его детства и с тех пор не покидал его ни на день. И здесь, в бушующем хаосе, он звучал так близко. Плыви, или мы оба погибнем.

Выгнув спину, Рамсон выпрямил ноги. Течение немного ослабело. Где-то над ним, совсем близко, был свет.

«Плыви».

Свет становился ярче. Рамсон вынырнул на поверхность, кашляя и жадно глотая свежий, морозный воздух. Силы возвращались к нему.

Он выбирался на берег, впиваясь пальцами в полузамерзшую грязь и волоча ноги по припорошенной снегом траве. Он отчаянно дрожал, двигался рывками, постоянно останавливаясь, и дергал руками и ногами, чтобы стимулировать ток крови.

Река отнесла его на довольно большое расстояние: Гоуст Фолз превратился в пятнышко вдалеке, едва ли больше его ладони. Внутри у Рамсона все сжалось, когда он осознал высоту утеса и водопада, который сейчас напоминал туманную ленточку, спускающуюся в реку. Несмотря на все расчеты и тщательно продуманный план, который родился во тьме его камеры, нужны были чудо и помощь богов, чтобы они выжили.

Хотя не то чтобы Рамсон верил в богов.

Он повернулся к тюрьме спиной. Перед ним разворачивался заснеженный лес в подсвеченной полуденным солнцем золотистой дымке. А вдалеке были видны склоны и белые вершины уходящих за горизонт гор.

Но Рамсон чувствовал лишь холод, пробиравший до костей, и видел лишь длинные темные тени сосен. Это была Кирилия, северная империя, где осенняя ночь была холоднее любого зимнего дня в других королевствах. И если он не найдет укрытие до заката, он умрет.

Раздавшийся за спиной кашель заставил его развернуться, сжимая в руке кинжал. С некоторым удивлением он смотрел на аффинитку, взбирающуюся на берег, словно умирающий зверь. Она ползла на четвереньках, голова ее повисла, с прилипших к лицу темных локонов стекала вода. Без его помощи она бы больше не встала.

Рамсон отвернулся.

Снег заметал его следы, пока он шагал по направлению к лесу. Вскоре кашель девушки и шум воды стихли. Деревья росли плотно, их кроны закрывали солнце. С каждым шагом Рамсона все больше сковывал холод.

Он попытался вспомнить, что находилось вокруг Гоуст Фолз, но растущее чувство неуверенности помешало ему продвинуться далеко в этом деле. Его везли сюда в наручниках, с завязанными глазами. Повозка ехала несколько дней, а потом его вытащили оттуда и бросили в камеру. Насколько Рамсону было известно, вокруг тюрьмы была пустошь – необитаемые земли покрытой льдом тундры и северная тайга, которая занимала половину Кирилийской империи.

Каким-то образом его мысли вернулись к ведьме. Досадно, что их побег так ее обессилил. Она могла быть полезным союзником со своей мощной силой родства, а вместо этого она будет лишь тормозить его в пути. Он сомневался, что она сможет встать на ноги. О том, чтобы выбраться из леса, и речи не шло. Но если бы ей удалось, мрачно подумал он, куда бы она пошла?

Что-то щелкнуло в его голове, и он резко остановился. Ну конечно же. Как он мог быть таким идиотом? Он развернулся и, пошатываясь, побежал к тому месту, где оставил ведьму.

Девушка пришла в Гоуст Фолз, чтобы увидеть его. Что означало, у нее был путь для отступления. И транспортное средство.

Он нашел ее, припавшую к земле в нескольких метрах от реки. Ее голова была опущена, она обвила тело руками, быстро растирая его, будто пытаясь помешать теплу испаряться. Когда он подошел, она подняла голову и взглянула на него, полуоткрыв глаза. За несколько минут кончики ее волос заледенели.

Рамсон опустился на колени рядом, обхватил рукой ее шею, чтобы проверить пульс. Она вздрогнула, но не сопротивлялась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рамсон с притворной обеспокоенностью. Он положил ладони на ее ледяные щеки. – Можешь говорить?

Она приоткрыла потрескавшиеся синеватые губы.

– Д-да.

– Голова кружится? Клонит в сон?

– Н-нет.

Это была явная ложь, но она упрямо вздернула подбородок и смерила его таким непримиримым взглядом, что Рамсон не мог не восхититься твердостью ее характера.

– Нам нужно до заката найти укрытие, – Рамсон оглядел верхушки деревьев, над которыми нависало солнце, скрытое пеленой серых туч и тумана. – Откуда ты? Как добралась сюда?

– П-пешком.

От одного этого слова сердце его почти запело. Это означало, что рядом должно быть укрытие. Он правильно поступил, вернувшись за ней.

– Откуда? Рядом есть город?

Она потрясла головой.

– Изб-ба. Я там живу.

– Далеко?

Она содрогнулась всем телом, и он прижал ее ближе.

От мокрой одежды создавалось ощущение, будто к коже прикладывали мешок со льдом, но Рамсон знал, что тепло его тела должно помочь ей. Когда она отвечала, из ее губ вырвалось облачко пара.