Не привыкай, я не всерьёз, или Немного правды о мужчинах - Юлия Шилова

Мне всего смешно, когда меня спрашивают: «Как ты живешь без любви? », и делают при этом круглые глаза. Мол, ах ты, бедненькая… А в ответ на реплику: «Да я и не переживаю», – квадратные глаза и палец у виска.

Достали. Я не раз наблюдала, во что превращаются люди, поверив… Они ничем не отличаются от тех, что пристрастились к наркотикам. Тупеют. Деградируют. Таращат свои круглые, невинные глазёнки. Я устала думать о любви, читать о любви, смотреть любовь, наблюдать любовь. В моей жизни её нет. Так получилось. Гормоны, которые шумят в крови от двух недель до полутора лет, вряд ли повод высказываться о любви столь восхищённо. Это всего лишь природный гормональный наркотик.

Любовь – самое тупое чувство. Утверждение, что невозможно жить без любимого человека, – глупость. Мне очень не нравится, когда чистый, холодный разум подчиняется эмоциям. Для меня любовь – это некая игра, в которой кто-то из парочки ставит партнёру палки в колёса…

Есть не только любовь между мужчиной и женщиной, парнем и девушкой. Есть любовь к родителям, Богу, родине, друзьям, братьям, сестрам, музыке… Эта любовь, безусловно, существует, как и ненависть. Отношения надо строить на дружбе и уважении. Чувства всё равно пройдут, то есть болезнь пройдёт. Нельзя строить отношения на химической реакции. Это всего лишь своеобразная прелюдия, спектакль, занавес, который скрывает последующий за основным сценарием секс.

Каждое действие человека нуждается в оправдании, зачастую в оправдании хотя бы перед самим собой. Любовь – всего лишь средство оправдать своё желание, и объяснима с точки зрения биологии и химии. Это лишь красивое слово, за которым скрывается много чего очень неприятного для осознания. Многие говорят слово «любовь» попусту, некоторые для корысти, большинство просто поддаются влечению. Они не любят, просто так нужно.

Любовь – это желание кого-то кому-то хорошенько вдуть, просто «люблю» звучит красивее. А мы хаваем и верим. А зря. Правильнее – жить и реально смотреть на мир. Если человек сказал один раз, что любит, зачем говорить, что любовь прошла, чувства остыли? Да если уж ты сказал «люблю», значит, не отказывайся от своих слов, люби до конца, до смерти. Но мы ведь ошибаемся, и всё такое…

Любить может только мама, папа, бабушки, дедушки, и то не всегда. Самая сильная любовь, да и то на уровне инстинкта, любовь мамы и никакая другая! А что касается любви между мужчиной и женщиной… Под этим определением завуалировано понятие «игра гормонов». Есть гормоны – есть любовь, нет гормонов – ничего нет.

Вот почему в восемнадцать лет так хочется всех и всё, что движется, любить. В этом возрасте гормоны прут отовсюду и с огромной силой, как и слёзы, потому молодые так много любят и много рыдают. А когда человеку за сорок перевалит, он объясняет это тем, что никак не может снова кого-то полюбить. Всё банально – в этом возрасте уже заметно поубавилось гормонов.

Я предлагала многим попробовать доказать безусловность любви. Никто не смог. Ни у кого нет чётких, убедительных аргументов и фактов, ставящих жирную точку в том, что любовь – действительно что-то просто так, а не обусловленное материальными средствами, биологией или ещё чем-либо. Хотя, не отрицаю, что мир людей, которые живут слишком реалистично и правдиво, на первый взгляд кажется слишком злобным и циничным. Без этой иллюзии просто секс делает их отношения примитивными. В них нет чего-то эмоционально охватывающего, а это охватывающее и необычное называется «ложь». Я же не знаю до сих пор, что лучше. Предпочитаю горькую правду, чем сладкую ложь. Если разобраться, главный принцип человека: трахайся, плодись и жри.

Любовь придумали всякие романтики, дабы люди во что-то верили. В нынешнем веке любовь может быть разве что к себе и к деньгам. Чувство нежности – тоже полный маразм. Вы готовы верить во что угодно, только не в жестокую реальность. А реальность в том, что все люди продажны, у всех своя цена. Может быть, раньше нежность была, но сейчас ДЕНЬГИ намного важнее всякой вашей дребедени.

Не стоит витать в облаках. Мир жесток и совсем не радужный. При моих скепсисе и цинизме, я все же оставляю любви мизерный шанс на существование. Вдали от меня, в каких-то мирах, параллельных моему, пускай будет, если она есть. Но не в меру пассионарные личности, с фанатичным огнём в пустых глазах безапелляционно заявляющие, что любовь есть… Они утомляют. И меня не убедила в этом вся мировая культура.

Допив свой бокал, я кинула его о стену и смотрела, как он разбивается. Затем демонстративно вошла в комнату к мужу, распахнув дверь как можно громче и как можно сильнее.

– Спишь, сволочь? ! Ты всё делаешь специально. Когда я привожу в дом любовника, тебе тут же не спится. А как только любовник уходит, ты сразу ложишься дрыхнуть. Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу! Ты всего лишь дерьмо на моих каблуках, которое я всё никак не могу сбросить. А ведь давно пора…

Разъярённо включив свет, я посмотрела на беспомощного мужа, который лежал с открытыми глазами и смотрел на меня испуганно. Затем повела носом и с трудом не заехала ему по фейсу.

– Обосрался, сволочь! Ждёшь, что я буду менять тебе памперсы? !

– Я сейчас сам поменяю, – тут же ответил мой муж.

– Наконец-то это закончится! – я схватила подушку, чтобы его задушить его, и тут же кинула её на пол.

Я не смогла это сделать. Бросила ему в лицо новую пачку памперсов для взрослых, выключила свет, громко хлопнула дверью и ушла пить вино…

Глава 1

Я улыбалась Москве, думала о том, какая она, всё-таки, необыкновенная, и спешным шагом шла к дому, где находилась моя совсем крохотная комната. Я сняла её через агентство вместе с другой девушкой. Наше малюсенькое жилище комнатой-то назвать можно было с большой натяжкой. Так, два койко-места. Зайдя внутрь, я слегка сморщилась от пробежавшего мимо меня таракана и, усевшись на кровать, включила старенький телевизор, ожидая свою соседку. Тараканов было довольно много, но я всё никак не могла к ним привыкнуть.

Дверь открылась, и в комнату вошла Жанна. Я отчаянно бросилась ей на шею и призналась, что не поступила в институт.

– Баллов не хватило. Не добрала. Сначала ревела пару часов, когда списки увидела, а потом успокоилась и улыбнулась. Ведь я не где-нибудь, а в самой Москве. Только что мне теперь в ней делать, ума не приложу. Возвращаться на малую родину нет желания никакого.