Семь ключей от зазеркалья - Ольга Куно

В данный момент Итранда ассоциировалась у меня в первую очередь с послом, то ли убитым, то ли похищенным из-за унаследованного им ключа, но менять по такому поводу тему разговора я не стала.

– Тем не менее мне доводилось видеть ваши портреты. Художники, конечно, немного приврали, им это в принципе свойственно, и все-таки узнать вас не составило труда. К тому же вашего старшего брата, наследного принца Анселя, я в свое время встречала неоднократно. Наложенная на него иллюзия меня, как вы понимаете, тоже не обманула. Поэтому стоило вам впервые отразиться в зеркале, как я поняла: меня навестил король Эльмирры с двумя своими сыновьями. Рискованная поездка, но в принципе я понимаю, почему вы так поступили. Дело настолько секретное, что его величество предпочел не сообщать о нем никому за пределами семейного круга?

– О том, что кто-то охотится за ключами, некоторые уже знают, пусть и немногие. – Орвин оторвался наконец от зеркал, но теперь отчего-то устремил взгляд на собственные ладони, будто пытался прочитать будущее при помощи хиромантии. – Связь между убийствами не оглашали, но тот, кто достаточно осведомлен, способен сделать самостоятельные выводы. Три ключа из семи – это слишком много для случайного совпадения. Придворные маги, безусловно, в курсе. Но о решении обратиться за помощью к вам их не оповещали.

– Еще бы! – фыркнула я. – Воображаю, какую истерику они бы закатили. Впрочем, это мы еще сможем понаблюдать.

– Я тоже был категорически против вашего участия.

– Это меня интересует значительно меньше, – скривилась я. И громко спросила, не давая Орвину возможности ответить на этот выпад: – Ну что, Хаш, едем в столицу?

– Блаж-ж-жь, – сварливо прошелестели из фляги.

– Знаю, – согласилась я. – Но захотелось размять кости.

– Пож-ж-жалееш-ш-шь.

– Возможно. – Я вновь не стала спорить. – Моя блажь, мои сожаления. Имею право.

– С-с-сама вс-с-се реш-ш-шила. З-з-зачем тогда с-с-спраш-ш-шиваеш-ш-шь?

– Какой ты сварливый. Может, мне просто поговорить хочется по душам?

К этому моменту я успела встать со стула, приблизиться к центральному зеркалу (правда, никто, кроме нас с Хашем, не смог бы догадаться, какое из шести – центральное) и закатать рукава. Не все сборы можно было поручить Дотье.

– Вот с мальчиш-ш-шкой теперь раз-з-зговаривай, – проворчал змий.

Я фыркнула, а принц нехорошо прищурился.

– Вот вытряхну тебя из фляги – и поедешь в Эльмирру в какой-нибудь… банке с рассолом! – пригрозил он.

В ответ донеслось приглушенное бульканье: видимо, такое предложение Хаша весьма позабавило.

– До чего вредный у вашего зверька характер, – нарочито громко заявил Орвин.

– Он не зверек, – отстраненно возразила я, уже сосредоточенная на другом. – Пусть внешнее сходство вас не обманывает. И потом, вам в любом случае предстоит общение с обладателями вредного характера. Скажите спасибо своему отцу.

И я окончательно перестала обращать на принца внимание. Повинуясь движениям моих рук, зеркало стало распадаться на части, словно превратившись в причудливую мозаику. Осколки разных форм и размеров сами собой опускались – легко и плавно, как опадающие листья, – и укладывались в черную шкатулку, которую я заранее приготовила и распахнула. Размеры ее, разумеется, были слишком малы, чтобы вместить столько стекла, однако же к концу работы крышка без труда закрылась, а напротив меня осталась лишь пустая рама, висящая на каменной стене с неровной поверхностью.

Орвин завороженно наблюдал за процессом: это я успела отметить, случайно уловив его отражение в одном из осколков.

– Ну что ж, все готово, – заключила я, когда заглянувшая в комнату Дотья протянула мне дорожные сумки.

Одна была заполнена не больше чем наполовину, и для шкатулки места хватило с лихвой. Я подхватила флягу и привычно закрепила ее на поясе.

– В моем бюро в третьем ящике справа возьмешь деньги, – распорядилась я. – Там хватит на полгода вперед. К тому времени я двадцать раз успею вернуться. А если не вернусь… – Я хмыкнула и безразлично пожала плечами. – Тогда дом твой, и вообще можешь делать что захочешь.

Служанка кивнула с таким выражением лица, будто я не сказала ничего неожиданного, да и вообще раздаю распоряжения такого рода каждое утро и вечер. Я одобрительно улыбнулась. Как-никак сама подбирала себе именно такого человека.

– Ну что, ваше высочество, готовы? – полюбопытствовала я. – Уж простите, ни накормить, ни в баньке попарить не предлагаю. Могу, правда, предложить портвейна. Не желаете?

По тому, как брезгливо поморщился принц, я сделала вывод, что он никогда больше не пригубит этот напиток.

Глава 3

Дорожная пыль

Дом, служивший мне убежищем последние полтора года, постепенно удалялся, грозясь вот-вот совсем исчезнуть из виду. Его и теперь было сложно как следует рассмотреть из-за кружившей в воздухе пыли, словно у нас за спинами клубился колдовской туман. Подумалось, что лучше лишний раз не оборачиваться, чтобы не застыть каменным изваянием наподобие женщины из древней легенды. Впрочем, суть истории, вероятно, сводилась к тому, что невозможно двигаться к будущему, не отпустив свое прошлое. Ко мне все это было неприменимо. Старый обособленный дом, не имевший соседей, одиночка среди пустоты, мало походил на прошлое. Скорее на безвременье, то самое, в котором можно пребывать, превратившись в камень. А будущее – тут совсем смешно, будущего у меня в столице не было. Просто в безвременье порой становится скучно, и мы, древние статуи, иногда выходим наружу, чтобы слегка размять ноги.

Утомившись от порожденных собственным умом метафор, я пришпорила кобылу, чтобы поравняться с конем принца.

– Расскажите мне еще немного о ключах, – предложила я. – Уж если впереди долгая дорога, к чему терять время?

Сейчас поблизости не было зеркал, не считая, конечно, тех, которые я везла с собой. Поэтому я видела Орвина исключительно в его иллюзорном обличье, а именно рыжеволосым стражником с простоватыми, даже грубоватыми чертами лица, ничего общего не имеющего с высшим кругом аристократии. В эдаких походных условиях его маскировка вполне могла обмануть даже мага-зеркальщика.

Предмет моих размышлений снисходительно усмехнулся.

– Отец так и думал, что вы захотите задать мне вопросы во время нашего возвращения, – объяснил свое настроение он.

– Ваш отец невероятно прозорлив, – с долей сарказма отозвалась я. – И что же, он уполномочил вас молчать как рыба?