Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая - Анна Сешт

Но потом Анирет вспомнила взгляд отца, не приказ его даже – просьбу, горечь и тяжесть, лишь часть которой она могла разглядеть в его глазах и постичь, всю ту надежду, которую он возлагал на неё. Теперь, когда отец по-настоящему видел её, когда их помыслы впервые стали действительно близки, разве смела она нарушить его доверие? Разве смела поставить под удар то, к чему было приложено столько сил её родных? .. Нет, она не верила, что Мейа может предать. Но даже случайно оброненного слова, неверного взгляда или жеста могло оказаться достаточно, чтобы разрушить всё. Нэбмераи понимал это и играл свою роль до конца.

И Анирет преодолела минутную слабость, встретила взгляд подруги и взяла её руки в свои.

– Это не то, о чём ты думаешь, – с улыбкой покачала головой царевна и закончила полуправдой: – Просто наконец, после такого долгого пути и стольких вложенных сил мне удалось то, к чему я стремилась.

Мейа улыбнулась в ответ, и Анирет не была уверена, что её выдержки хватило на то, чтобы подруга поверила ей до конца.

– Ну, расскажешь в свой срок, – сказала Мейа. – Что бы ни было, если это даёт радость твоему сердцу, то и я рада.

В груди кольнуло, но подруга говорила искренне, как и всегда. Анирет крепко обняла её, пообещав себе, что объяснит всё сразу же, когда только будет можно, и надеясь, что к тому мигу трещина не превратится в бездну.

– Ну а как обстоят дела у вас со стражем? – заговорщически шепнула царевна, едва не пожалев о своём вопросе.

Мейа мягко рассмеялась и мечтательно закатила глаза.

– По-прежнему хорош, всё так же неустанен. Но я всё больше убеждаюсь в твоей правоте – жрец он и есть жрец. Его мысли… Знаешь, иногда я чувствую, что он как будто не со мной. Молится он что ли прямо в моих объятиях? Вот ни капли не удивлюсь.

Анирет ощутила смесь тревоги и радости. Как и ей самой, ему всё труднее было скрывать. А безмолвное признание царевны пробило брешь в его щите.

– Вернёмся в столицу – посмотрим. Может статься, мне и правда стоит обратить внимание на кого-то из придворных? Не для меня, похоже, ни жрецы, ни воины, – весело сказала подруга, блеснув глазами, и тихо добавила: – Но на ложе с ним и правда мало кто может сравниться. Жаль будет…

– Ну всё, всё, – отмахнулась Анирет со смехом. – Ты мне и так рассказала за всё это время столько, словно это не ты, а я сладко коротала с ним ночи в Хенму! Если он так хорош, то отчего же вспомнила придворных? Ты всегда находила их скучными, не приняла даже ухаживания сына управителя Кеваба.

– Может статься, чуточку скучно, зато спокойно. Как раз то, что надо… Да ты не бойся, не обижу я твоего стража! – подмигнула Мейа. – И если уж угодно будет Богам, что мы расстанемся скорее, чем предполагали оба, я не сделаю ему больно. Сделаю так, чтоб обо мне остались самые что ни на есть приятные воспоминания. В конце концов, нам обоим ещё предстоит служить тебе много, много лет.

Анирет оставалось только развести руками. Спросить напрямую у Нэбмераи она бы не решилась.

Тем вечером пришли вести из столицы. Унаф, верный писец Великого Управителя, доставил письмо, и не одно. Второе предназначалось Нэбмераи.

Анирет не спрашивала, решив, что он расскажет сам, если того пожелает. Вместо этого она распорядилась, чтобы писца достойно разместили в доме, и пригласила его к ужину. За трапезой она и узнала, что отец отбыл в паломничество, чтобы подготовиться к Ритуалу Разлива, и теперь делами управляет мать. Ренэф вернулся в Апет-Сут буквально вчера, но никаких подробностей о молодом царевиче Унаф не знал и сообщить ей не мог – сказал только, что брат её пребывает в добром здравии, но отряды его значительно поредели. Анирет понимала, что узнает больше лишь когда вернётся – даже слухи ещё не успели разнестись, тем более сюда, а Хатепер, похоже, торопился направить вестника.

– Пора и тебе уже возвращаться, госпожа моя царевна, – проговорил писец. – Спешки нет, но быстроходная ладья всё же идёт отсюда до столицы немногим меньше декады. Мой господин Великий Управитель просил, чтобы ты завершала свои дела и велела снарядить его «Серебряную» в путь.

– Так и сделаю, – кивнула царевна, сдерживая радость и волнение.

Учитывая всё случившееся, она и правда хотела попасть домой. Ну а вернуться к обучению она успеет уже после Разлива.

– Наконец-то назад, к столичной жизни! – воскликнула Мейа с улыбкой. – И праздник… Боги, да это просто самая чудесная весть, которую мы получали за всё время пребывания здесь, господин Унаф!

Писец заулыбался, смутившись, когда красавица приветливо коснулась его руки. Нэбмераи неопределённо пожал плечами, не отрываясь от запечённой в меду утки.

Когда с трапезой было покончено, Анирет удалилась к себе, чтобы в тишине прочесть письмо дяди.

«Не скрою, что твоё послание встревожило меня, родная, хоть последние строки отзываются во мне радостью.

Вскоре нам и правда предстоит поговорить очень о многом. Некоторые вести опечалят тебя. С тем, кто был твоим другом, приключилась беда, которой мы не ждали.

Хочу узнать больше о твоих видениях, ибо были такие и у меня.

Мы ждём возвращения Владыки. Обновление нужно всем нам не меньше, чем нашей земле. Возвращайся в столицу так скоро, как сможешь, – пришло время нам всем воссоединиться для празднования.

Я очень жду нашей встречи и думаю о тебе каждый день среди всех дел, что уже почти похоронили меня под собой. Эти мысли придают мне сил.

Да хранят тебя Боги, моя ясная звёздочка. Скоро свидимся».

Анирет перечитала, коснулась строк губами, почти чувствуя родной запах, потом бережно спрятала письмо в ларец.

Позже пришёл Нэбмераи.

– Мейа увлечена обсуждением столичных вестей с писцом твоего дяди. Я предпочёл сбежать, – он усмехнулся. – Им есть о чём поговорить. Нам с тобой – тоже.

Не спрашивая, Таэху сел рядом с ней на циновки и протянул ей маленький свиток.

– Это же…

– Я обещал, что спрошу у Верховного Жреца о судьбе Паваха. Читай. А потом я поясню.